– Но в каком же году это было?
Иван Евграфович задумался, поморщил лоб…
– Да уж почти пять лет назад… Значит, в 1831. Да, именно так, в тридцать первом году. А что? Вы там присутствовали?
– Нет, нет, – Михаил Павлович печально покачал головою. – Меня тогда не было… в столице. Только… Тот злополучный год сложился для меня нерадостно. С тех пор в моей жизни происходят перемены. Дурные перемены. Всё это поразительно. Но продолжайте, продолжайте.
– Искренне благодарю вас за терпение… Так вот. Все три недели перед выходом супруга пребывала в необычайном оживлении. Она похорошела, на бледных до того щеках появился румянец. В наши отношения как будто вернулась прежняя теплота. Она взахлеб рассказывала мне о своих заботах. А их, – Картайкин улыбнулся, – появилось не мало. Антонина объездила всех дорогих модисток, покуда, после долгого сомнения, не выбрала фасон для платья. Она пропадала в ювелирных салонах в поисках подходящих украшений. Я же только одобрял все её траты и во всём поддерживал. Впрочем, она ни в чем и не прогадала. Да.
Он мечтательно прикрыл глаза.
– Зеленое шелковое платье чудесного оттенка с венецианским черным кружевом, изумрудное колье на белой шее – всё как нельзя лучше подходило к её золотисто-рыжим волосам. Моя жена была очаровательна. Я раздувался от гордости, что эта женщина, со мною под руку, – моя законная жена. Конечно, Антонина не осталась незамеченной. Пройдя со мною в полонезе, весь вечер она уже не сходила с доски. Я утомился отвечать на представления её новых кавалеров. В большинстве, это были люди военные. Вы понимаете – усы, мундиры, галантность в обращении. По части дам господа офицеры весьма искушённые люди.
(Великий князь на это только усмехнулся.)
– Антонину закружило так, что перед выходом на ужин, она, чуть было, не забыла про меня и не пошла с партнером по мазурке. Правда, опомнившись, долго смеялась и виноватилась. Мне стало несколько не по себе, хотя обиды я тогда не высказал.
– А это зря, – заметил «отставной полковник». – В подобных случаях необходимо сразу показать характер. Приличия на то и существуют, чтобы держать в узде свои страсти и обуздывать пороки. Забыв приличия, жена компрометирует не только самоё себя, но унижает прилюдно супруга. Тут показывать слабину непозволительно.
Картайкин застонал и залпом опрокинул рюмку. После горько рассмеялся.
– Непозволительно! Непозволительно! Кто бы тогда мне об этом сказал. Так вот. Весь следующий день в прихожую доставляли букеты с визитками. Потом потянулись и визитеры.
– Вы их с трудом терпели…
– Нет. В часы утренних визитов я, по обыкновению, бывал на службе… Антонина всегда принимала сама и вполне с этим справлялась. Она умела поддержать беседу и неплохо пела. Потом, как замужняя женщина, принялась и выезжать – вполне самостоятельно. Моё участие стало уже необязательным и ей, как оказалось,