После, он выхватил лук у пробегавшего мимо раненого эльфа, а колчан со стрелами у него был свой. Вступая в бой, эльф уже не думал о дурноте, что подступала к горлу. Бьюч даже успел выпустить пару стрел, когда его накрыла спасительная темнота. Очнулся он, и, правда, в темноте, гораздо позже. Рядом сидела Нулипес, девушка, отвергнутая Иримом накануне свадьбы. Она промывала рану на голове парня от спекшейся крови. В печи потрескивали поленья. А по телу храброго воина прошлась судорога боли. Парень открыл глаза и посмотрел на эльфийку.
– Где я?
– Храбрый эльф, где же ты можешь быть, как не у себя дома, вернее, дома у друга, – уточнила Нулипес.
– Храбрая девушка, – пытался шутить эльф, – как же ты переступила порог этого самого дома?
– Бьюч, все мы когда-то миримся с чем-то. Вот пламени раньше боялись, а смотри, привыкли же. Греться нужно. Поэтому и я пришла сюда, тебе ведь помощь нужна.
– Мне страшно спросить, но как окончилась война?
– Ну как? – медленно произнесла девушка. – Как-то окончилась. Их воины почти все полегли, десяток только вроде как насчитался. Они забрали вождя и ушли. Мы не заметили как. А потом увидели, что среди павших воинов есть и раненые, они кричат и стонут от боли.
– А наши братья? Что с нашими мужами?
Нулипес вздохнула.
– Детей жалко, – произнесла она. – Пятерых убили. Сейчас их окричат, и можно погребать. И так, двадцать эльфиек и сто сорок мужчин пали. Двести ранены. Но это поправимо. Тебя тоже чуть не убили. Замат спас тебя.
– А он сам? – спросил