– А это тот, странствующий философ-богослов, который велел на своей могиле написать «Мир ловил меня, но не поймал»… – протянул Филя.
– Да, да, тот самый, который был близок с фаворитом Императрицы Елизаветы, графом Алексеем Григорьевичем Разумовским, также происходившим из казаков, тот самый, который путешествовал вместе с Владимиром Калиграфом, вёзшим в Москву труды Эразма Роттердамского и Готфрида Вильгельма Лейбница, да и к тому же, который приходится двоюродным прадедом другому русскому философу Владимиру Сергеевичу Соловьёву…
– А я слышал рассказ, как Григорий во время одного из своих многих странствий, то ли в Польше, то ли в Австрии, проходил как-то мимо сельской церкви во время обедни. Двери в церковь были открыты, ну и он зашел в храм. Церковь была практически пустая, а священник стоял с чашей в руках, ожидая причастников, но никто так и не подошел. «Неужели можно Жертву Божию отвергнуть?» – сказал Григорий. И, как говорят, «со дерзновением приступил к Причастию», прямо как был: пыльный, немытый, с дороги… Приходской священник спросил подошедшего к чаше Григория: "Понимаешь ли, что делаешь, готов ли?" Тот ответил: "Понимаю и готов!" И священник приобщил его к чаше, признавая его правоту, что сердце его было чисто…
– Да! Это Сковорода! – старичок улыбнулся, – В этом весь он!..
Внезапно он спохватился и полез в карман пальто, достал оттуда мятую купюру, тщательно разгладил её на коленке и торжественно вручил Филу.
– Как сейчас говорят – сначала деньги, потом все остальные разговоры. – Как-никак чужое время трачу.
– Да у меня этого времени вагон и маленькая тележка, и всё своё собственное. – ответил Фил, – Ну, и деньги необязательно. Я бесплатно разговариваю, особенно с хорошим человеком. Пенсия-то небось небольшая?
– Ну, так по-латински "pensio" – это пособие. Вот государство и пособляет, чтобы от голоду не померли, ну, а дальше уж помоги себе сам. С биологической точки зрения всё просто безупречно. Дольше всех живут особи, содержащиеся впроголодь. Так что… Ну, а тебе эти деньги, думаю, всё же нужней…
– Мне-то?.. – Фил задумался. – Так кто скажет, что кому нужней… Вот только, скажу я вам, разучились нынче милостыню подавать.
– Как это?.. – удивился старичок.
– Да так… Смотрите вот… – Филя пожевал губами. – Идёт кто по улице и видит нищего. Видит издалека. И никто сразу за кошельком не тянется. Нет такого условного рефлекса… В уме сразу включается калькулятор – сколько минимум можно дать, а лучше уж и без этого обойтись. Часто заранее достают, чтобы ты не видел, сколько в кошельке. И, самое главное, никто никогда не смотрит на того, кому подаёт, а уж в руку положить, прикоснуться к нищему и убогому – это вообще! Не дай Бог! Подадут три копеечки, а ощущение, что последнее с себя снял. Идёт дальше прямой и гордый, словно осчастливил весь мир. А ведь по сути, я – твоя Господняя проверка на вшивость тебя грешного. И, может быть, тебе это в десять, в двадцать раз