– Не видал. В нашу глушь журналы поступают с задержкой. А прочтите отрывок, коли вам не трудно. Так, из чистого любопытства.
– Отчего ж, извольте. – Михаил откашлялся, слегка помедлил, словно вспоминая, и начал нараспев:
Скажи-ка, дядя, ведь недаром…
У полковника на лице выражение легкой насмешки постепенно исчезло и перешло в удивление. А к концу стихотворения, при словах «И отступили бусурманы. Тогда считать мы стали раны, товарищей считать» даже блеснули слезы на глазах.
Лермонтов замолк. Безобразов, глядя на него с восхищением, спросил растроганно:
– Да неужто вы это сами сотворили?
Михаил развеселился.
– Точно так, собственной рукой.
– Чудо, чудо! А позвольте вас обнять, Михаил Юрьевич? Не сочтите за амикошонство, истинно как воин воина.
Сочинитель смутился, уши его пылали.
– Окажите честь, Сергей Дмитриевич. – Он встал.
Командир обнял корнета, а затем, отстранившись, по-отечески потрепал по плечу. Сказал с чувством:
– Коли вы служить станете так, как стихи пишете, мы поладим.
– Приложу все усилия.
– Ну, садитесь, садитесь. Выпьете со мной чаю? Впрочем, вы же с дороги – видимо, устали. Вас разместят в доме офицеров. С вами много слуг? Сколько лошадей?
– Двое тех и других.
– Хорошо. Отдохните, приведите себя в порядок, чтобы вечером присутствовать на спектакле.
– На спектакле! – изумился Михаил. – Здесь у вас есть театр?
– Так, своими силами ставим пиески. Развлекать драгун надо чем-то. Завели библиотеку, лекции читаем, вот и театр освоили.
– Славно. Что за пиеска?
– Уильяма Шекспайра «Двенадцатая ночь». Сами перевели с английского.
– Превосходно. – Лермонтов подумал. – Но ведь там, насколько я помню, две заглавные женские роли.
Он улыбнулся.
– Женщин изображают тоже драгуны?
Безобразов ответно развеселился.
– Нет, помилуйте. Приглашаем дам. Здесь поблизости проживают князья Чавчавадзе. Люди милые, душевные и без фанаберии. С удовольствием принимают участие в наших постановках.
– Да, я слышал про вдову Грибоедова.
– Точно так. Нина Александровна – изумительной души человек. Вышла замуж за Грибоедова, чтобы не соврать, лет в шестнадцать. Вскоре в Персии он погиб… Но она до сих пор хранит ему верность.
– Это не мешает ей играть комедийные роли?
– Отнюдь. Что поделаешь: жизнь берет свое, она – молодая дама, двадцать пять всего. Впрочем, роль Оливии – не такая уж комедийная, право слово, тут не надобно ни комиковать, ни паясничать. Зато ее младшая сестрица, Кэт – мы зовем княжну за глаза на а́нглийский манер, но в глаза, конечно, Екатерина Александровна, – уж действительно бесенок в юбке. Роль Виолы будто для нее писана.
– Говорят, что она просватана за князя Дадиани?
– Совершенно верно. Правда, по моим сведениям, официального