– Нет, приятель!– продолжил старший инспектор,– они все как один мошенники, эти французы, а наши мерзавчики из Метрополии от них не отстают. Подумать только! Они додумались прислать сюда китайца! Китайца, просекаешь?
Плешивый выскочка кивал головой как болванчик, он не понимал связи между Китаем и Метрополией. Вдоволь насладившись зрелищем я, наконец, сообразил, что еще пара минут и кипятящийся толстяк свернет лавочку и будет в таком черном расположении духа, что подойти к нему будет не безопасней, чем к страдающему запором бенгальскому тигру.
– Добрый день, вы наверное ждете меня. – сказал я, протолкавшись сквозь толпу. Надутый старший инспектор кратко выразил сомнение в этом факте словами, от которых свернулись бы сливки. Тщедушный таможенник, вспомнивший о важном деле, сунул мне грязную картонку и убежал, давая себе слово больше никогда не отвлекаться от медитаций на ручную кладь пассажиров. Слово это он тут же нарушил, пристав к каким-то серферам, устроившим доски в чехлах на желтой линии.
-За линию, молодые люди, за линию!
– Играешь в крикет, Ши? –поинтересовался несколько остывший толстяк.
-Меня зовут Макс, господин старший инспектор.
-Макс Ши? Ты что, кореец?
-Акиньшин, я русский. – он махнул рукой, показывая, что для него разницы никакой.
– Эдвард Мишель Анитугу Мобалеку, – по-королевски представился мой китообразный начальник, милостиво опустив цифру, следующую за титулом. – Леку – означает достойный человек. Тебя направили в Ай Ди? Будешь работать в моем отделе. Стажером, для начала, там посмотрим.
Шесть досок и пила
Будешь работать в моем отделе, сказал он. Это я знал. И знал, кем буду работать. Единственное, о чем я не имел ни малейшего понятия, что тот отдел состоял из двух человек. Об этом толстяк поведал мне, когда мы выворачивали со стоянки.
-Мы неплохо проводим время с Рубинштейном, Макс. Хоть он и сраный старикашка с ишиасом и очки у него толще моей дрыжки, но мозги у него еще будь-будь! У него Драбант, сечешь? – он похлопал пальцами по рулю, показывая, что говорит про машину.
Тачка самого старшего инспектора вызывала содрогание. Это был четырехколесный реликт, созданный затерявшейся во тьме веков индейской цивилизацией. Вполне возможно, что на нем передвигались во время второй мировой случайно наткнувшиеся на него в сельве японские диверсанты. Ацтекомобиль жестоко обходился с моим задом, из дырок в откидной крыше (а это был кабриолет!) в наши лица плевало пылью. Я предполагал, что пока хитрые япы не установили на нем электрический стартер, он заводился от человеческих жертвоприношений и молитв.
К тому же коврики в салоне отсутствовали как класс и, из особенно больших проржавевших отверстий в полу открывался восхитительный вид на несущийся в двенадцати сантиметрах асфальт. Сигнал аппарата напоминал всхлип коровы, которую неожиданно прижало родить.