Он описал небольшой круг по тротуару, словно этот маленький танец позволял ему выиграть пару секунд, которые ему требовались, чтобы подумать. Передав пакет с продуктами Майклу, Сонни сгреб Тома в объятия, прямо вместе со стулом, подхватил его и понес по улице.
– Что ты делаешь, Сонни? – спросил Том.
– Несу тебя к своему отцу, – ответил Сонни.
Что он и сделал. Майкл следовал за ним с широко раскрытыми глазами. Сонни принес Тома, вместе со стулом, к себе домой. Отец и Клеменца беседовали в гостиной. Сонни уронил стул перед отцом. Вито, славившийся своей выдержкой, казалось, едва не свалился в обморок.
Стащив мешок с головы Тома, Клеменца отшатнулся назад, увидев кровь и гной, проступающие сквозь бинты.
– Это кто? – спросил он у Сонни.
– Это Том Хаген.
Вошедшая в комнату Кармелла нежно прикоснулась Тому ко лбу. Запрокинув ему голову назад, она внимательно осмотрела его глаз.
– Infezione, – сказала она мужу.
– Зови доктора Молинари, – шепнул ей Вито таким голосом, словно у него пересохло в горле.
– Вито, что ты собираешься делать? – спросил Клеменца.
Вито поднял руку, предлагая ему умолкнуть.
– Мы о нем позаботимся, – сказал он, обращаясь к Сонни. – Это твой друг?
Задумавшись на мгновение, Сонни сказал:
– Да, папа. Он мне все равно что брат.
Ни тогда, ни теперь он не смог бы объяснить, почему так сказал.
Вито задержал на сыне взгляд, словно пытаясь проникнуть в его сердце. Затем он обнял Тома за плечо и повел его на кухню. Начиная с этой же самой ночи и в течение следующих пяти лет, до тех пор пока он не поступил в колледж, Том спал в одной комнате вместе с Сонни. Глаз у него зажил. Он поправился. В старших классах Том был как бы личным репетитором Сонни – помогал ему самому находить решения, когда такое было возможно, предлагал готовые ответы, когда ничего другого больше не оставалось.
Том старался изо всех сил, чтобы порадовать Вито, – однако никакие его усилия не могли сделать его сыном Вито. И ничто не могло вернуть ему его родного отца. Вот почему Сонни не мог по-настоящему на него злиться, поэтому, а также в память о том дне, когда он нашел его на улице, сидящим на колченогом стуле с мешком на голове, когда Том сказал ему: «Я слепну, Сонни!», – это воспоминание жило в сердце Сонни, такое же живое, как будто все это случилось только вчера.
Из кухни песней донесся мамин голос:
– Сантино! Ужин почти готов! Почему я не слышу шума воды в ванной?
– Я спущусь через десять минут, ма! – крикнул в ответ Сонни.
Спрыгнув с кровати, он расстегнул рубашку, достал из шкафчика халат и накинул его на себя. Пошарив в глубине самой верхней полки, нашел задвинутую туда картонную коробку. Открыв коробку, достал новую темно-синюю фетровую шляпу и надел ее. Закрыв дверцу шкафчика, покрутился перед зеркалом на двери, любуясь собой. Опустив поля на лоб, чуть сдвинул шляпу вправо. Улыбнувшись себе широкой улыбкой, открывшей ровные белоснежные зубы, бросил шляпу обратно в коробку и убрал ее на полку.
– Сантино! –