Семья Корлеоне. Марио Пьюзо

начинал свой бизнес по торговле оливковым маслом, Вито в течение нескольких лет ухаживал за инжирным деревом, до тех пор пока его едва не погубил особенно сильный мороз. Однако затем долгие годы он угощал своих друзей инжиром, и те поражались, узнав, что выращены эти плоды здесь, в городе, на клочке земли за домом. Время от времени Вито водил кого-нибудь из друзей во двор и с гордостью показывал дерево, коричневыми ветвями и зелеными листьями прижимающееся к красной кирпичной стене, протянувшее глубоко под здание корни, которые прижимались к подвалу и теплу расположенной там котельной. Он поставил во дворе стол и несколько складных кресел, и Кармелла выносила бутылку граппы, хлеб и оливковое масло, иногда сыр и помидоры – все то, что было дома, – и готовила закуски для гостей. Частенько она присоединялась к ним вместе с детьми, и пока дети играли во дворе, Кармелла в который раз зачарованно слушала, как Вито объяснял гостям про то, как он каждый сентябрь после уборки урожая инжира тщательно укутывает ствол мешковиной и оборачивает брезентом, готовя к надвигающейся зиме.

      Нередко, даже осенью и зимой, Вито после работы заглядывал во двор, чтобы проведать инжирное дерево, перед тем как пройти в дом. Во дворе было тихо, и хотя он принадлежал всему дому, остальные жильцы уступили его Вито, не дожидаясь, когда тот их об этом попросит. Ни разу за все то время, что он прожил в этом убогом районе, среди грохота товарных составов, проезжающих по улицам, и шума автомобильных двигателей, под крики старьевщиков, продавцов мороженого, уличных торговцев и точильщиков, – ни разу за все то время, что Вито прожил в этом шумном месте, он не видел, чтобы кто-нибудь чужой сидел за его столом, рядом с его инжирным деревом. В августе, когда под зеленой листвой созревали первые плоды, Вито по утрам оставлял на площадке первого этажа деревянную миску, наполненную сочным инжиром, и после того как к обеду миска пустела, Кармелла приносила ее на кухню. Первый инжир сезона он оставлял себе. Кухонным ножом Вито вскрывал бордовую кожицу, добираясь до светло-розовой мякоти. На Сицилии такой сорт инжира называли тарантеллой. В памяти Вито сохранился сад инжирных деревьев за домом, целый лес, и когда созревал новый урожай, он со своим старшим братом Паоло ел инжир словно леденцы, набивая желудок сладкими, сочными фруктами.

      Это были самые дорогие детские воспоминания. Вито закрывал глаза и видел себя маленьким мальчиком, идущим следом за отцом ранним утром, с первыми лучами солнца, когда отец отправлялся на охоту, перекинув через плечо свою lupаra[19]. Он помнил трапезы за грубо сколоченным столом; отец неизменно во главе стола, мать за противоположным концом, они с Паоло – друг напротив друга, лицом к лицу. У Паоло за спиной застекленная дверь, а за стеклом сад – с инжирными деревьями. Вито приходилось делать усилие, чтобы вызвать в памяти лица родителей; даже Паоло он помнил плохо, несмотря на то, что все годы своей жизни на Сицилии таскался за ним, как щенок. С годами эти образы поблекли, и даже хотя он не сомневался в том, что мгновенно их узнает, когда они воскреснут из мертвых и встанут перед ним, в воспоминаниях они оставались для него нечеткими. Но Вито