Но тут произошла, по моей вине, досадная вещь. Желая ещё что-то спросить я машинально обратился к нему со словами – «Дядя Зарбазан..» и хотя тут же прикусил язык, но было уже поздно, тем более, что рядом со мной подленько захихикали Юра с Володей. Но услышав, что у меня сорвалось с языка, оглушительно захохотал сам Зарбазан. Я, испытывая некоторую неловкость, молчал, но выручил меня он: – «Ну, ты молодец» – продолжая смеяться проговорил он – «как ты меня назвал, Зарбазан? Обязательно дома скажу! А что, не плохо звучит, а почему Зарбазан?». Мы, смущаясь, объяснили ему откуда появилось это прозвище. Он понимающе кивнул и сказал: «Я на вашем месте наверное тоже придумал бы такое, а вообще – то меня зовут Вартан». Когда мы уходили, он пожал каждому руку. После этого мы, заходя в магазин, обращались к нему по имени, да и между собой не называли больше Зарбазаном.
Здесь следует сказать, что в ту пору купить охотниче ружьё, или, например, внушительных размеров охотничий нож в кожаном чехле, было так же просто, как детский велосипед. Не требовалось никаких справок, бумаг. Только, если приобретший оружие являлся членом Союза охотников, в его членском билете делалась соответствующая запись. Иногда мы встречали Вартана, возвращавшимся с охоты. Он был одет в живописный «охотничий» костюм за плечём у него висело зачехлённое ружьё, справа у бедра охотничая сумка, к поясу слева были подвешены за ноги добытые трофеи – несколько уток. Рядом бежала, весело поглядывая на хозяина его собака. Вартан шёл сосредоточенный, даже можно сказать, важный, однако, заметив нас многозначительно нам подмаргивал, продолжая свой путь. Дома я несколько раз пытался рассказать отцу о полюбившейся мне винтовке, но он, как говорится, пропускал это мимо ушей.
Вдруг до меня, словно издалека, доходит голос Марии Христофоровны – «А галоши?» – да, уж эти галоши! Теперь-то я понимаю, что с ними получилась нехорошая история. Учитель химии Михаил Михайлович не большого роста человечек, всегда зябнувший, ходивший зимой и летом с шарфом вокруг шеи, в некоторые дни недели вёл два первых урока. Приходил он в класс в резиновых галошах, снимал их в углу, а после второго урока надевал и уходил. У кого-то из нас возник дьявольский план. Я принёс из дома несколько гвоздей с широкой шляпкой, Володя – молоток и на перемене между уроками, когда Михаил Михайлович уходил из класса, а галоши оставались, Юра старательно приколотил их к полу. В течение второго урока в классе было непривычно тихо, на что обратил внимание