С момента въезда во двор, время от времени, лаяла собака. Её я не видел, возможно она на привязи находилась за домом. Очень хотелось «познакомиться» с ней. Мне казалось, что по лаю я уже могу определить её характер. Вначале это был голос строгого хозяина – «Кто посмел войти к нам», потом – просительный: – «Дайте и мне посмотреть» и, наконец обиженный: – «Жаль, что не даёте». Стало уже совсем темно – знакомство пришлось отложить на следующий день. Керосиновая лампа, поставленная Анной на стол под деревом, давала слабый свет. Отец посетовал, что нет электричества, но Гарегин с гордостью сказал, что сын, работавший в Америке в «Армторге» прислал оттуда электростанцию, которая так и стоит без дела, поскольку не кому ею заняться: – « Завтра вам покажу». «Конечно, конечно – поспешно сказал отец – а где она?». Гарегин махнул рукой в темноту: – «Три года лежит». Хотя было неясно как понять это «лежит», не стоило придираться к слову.
Тут уместно сказать, что задолго до войны между нашей страной и Америкой поддерживались вполне «нормальные» торговые отношения. Оттуда к нам поступали станки, электротехническая аппаратура и даже автомобили. Организовывало всё это объединение «Амторг» (не «Армторг», как сказал Гарегин). Отца, как и меня, всегда интересовали любые технические устройства, и вот теперь «электростанция»! – «Завтра посмотрим, что это за штука – произнёс отец – а пока разгрузим прицеп». Когда перетаскивание вещей закончилось, пришлось снять обувь и дать погулять «дамам». С Анной они ушли в темноту, а к нам, сидящим в машине подошел Гарегин и тихим голосом, чтоб не услышали женщины, попросил, если поедем в Горис, купить «самый красивый тупля» для жены. – «День рождения будет, подарю» – с неожиданной нежностью сказал он и протянул отцу поношенный экземпляр – «Для размеру». Погуляв, «дамы» вернулись к машине. Быстро приготовили еду. Анна, видимо решив удивить нас, предложила попробывать её хлеб. Свой мы доели ещё утром, так что это предложение оказалось весьма кстати. На несколько наивный вопрос матери есть ли здесь булочная, Анна рассмеялась и сказала, что выпекает его сама:
– «Привезите из Гориса муку, буду печь и для вас». Осталось только поблагодарить её. Выяснилось, что хлеб она печёт в тонире (иногда говорят «тондыр») – своеобразном колодце глубиной не менее 1,5–2-х метров, с внутренней поверхностью покрытой жаропрочной глиной. На земле разжигают костёр и горящие дрова опускают в колодец. К разогретым, пышущим жаром стенкам «пришлёпывают» тесто и через некоторое время готовый хлеб извлекают из колодца с помощью специального крюка (чтоб не обжечься). Нужно было бы готовиться ко сну, но и Анна и Гарегин, испытавшие, видимо, определённый дифицит общения не собирались так легко оставить нас одних. Впрочем, нам тоже