– Да нечего говорить, нечего! – зашептал участковый. – Не было свидетелей. Вышла ночью и все по-быстрому оформила. Утром нашли. Самоубийство…
– А почему в состоянии аффекта? – спросил Денис. – Откуда сведения? Значит, были свидетели? Что видели, что говорят?
В карман участкового легла вторая тысячная бумажка, он отступил к подоконнику, поманил Дениса за собой. Убедился, что рядом никого, открыл папку и показал Денису исписанный мелким корявым почерком лист. «…примерно около половины одиннадцатого вечера к подъезду подъехала белая машина. Из нее вышла девушка, проживавшая в квартире №… и вошла в свой подъезд. Машина уехала». Денис прочитал и уставился на полицая. Тот вжался в стену и вытер с нее задницей пыль. Денис молча смотрел, участковый не выдержал и зашептал:
– Бабка ее видела, на первом этаже живет. С собачкой погулять на ночь вышла, а тут машина. Из нее Вика твоя вышла, сама вышла, заметь. А те ей вслед проорали что-то и укатили. Все, – он шагнул вперед, но тут же шарахнулся обратно.
– Что за машина, что кричали? – спокойно поинтересовался Денис. Горячая волна била в уши, подпирала кадык, пальцы словно свело судорогой. Но надо дожать участкового, и дожать немедленно. И есть еще кое-что, надо уточнить, вспомнить бы, что именно.
– Ну, бабка глухая, слепая, могла и перепутать, – выкручивался полицай, – она толком не разобрала, а я не уточнял… Белая машина с волчьими мордами! И орали «девочка хорошая, мы проверили»! Доволен? Все, отвали! – Денис покачнулся от толчка в грудь, но с места не сдвинулся.
– Я понял, – произнес он. – Что делать будешь? Дело сам заведешь или мне заявление писать?
– Какое дело, какое заявление? Поехала твоя Вика с джигитами покататься, развлеклась и домой приехала. Не сама приехала, а привезли, у меня свидетель есть! – полицай ткнул пальцем в черную облезлую папку. – Не будет никакого дела! Домой пришла живая и здоровая! А что потом – не мое дело! Не мое! – орал он Денису в лицо.
Денис отошел, пропустил участкового и остановился перед закрытой дверью. «Хорошая девочка…» Урвали, получили свое, суки. Как, когда? Господи, Вика, что ты натворила… Денис рванул на себя ручку двери, ввалился в квартиру сестры.
Запах валерьянки и нашатыря валил с ног. Светка сидела там же, где он ее оставил, – в кухне, опера толкались в коридоре. Соседки рыдали, на паласе валялся перевернутый пузырек с нашатырем. Денис поднял его, выкинул в мусорное ведро.
– Пашка… – шептала сестра. – И Пашка тоже. Боже мой, Денис, за что, почему…
– Он что… – от одной мысли о том, что сегодня ночью оборвались две жизни, стало нехорошо.
Но Светка замотала головой:
– Нет, он в реанимации. Вчера поздно вечером Паша к ресторану поехал, к «Аисту»… Один… Ему голову проломили, он жив, пока жив. Врачи говорят, что если выживет, то все равно инвалидом останется. Мне его отец звонил, а я не слышала… Сейчас только увидела, сама набрала…
От резкого звонка Денис вздрогнул. Вышел