Турыиш присел на корточки, бережным движением извлёк руки девушки из воды, обтёр их расшитым полотенцем:
– Если дорога будет удачной, а Всемогущий Аллах благосклонен к нам, к лету мы достигнем пределов Казанского ханства.
– О Всевышний! – вскричала она. – Так нескоро!
Турыиш едва удержался от улыбки. Характер Гаухаршад проявился здесь в полной мере. Более года она изводила всех домашних, твердила о своём немедленном желании отправиться в Казань, но едва столкнулась с трудностями пути, закапризничала. Казалось, стоит ей только предложить вернуться в Салачик, и она тут же забудет о своём горячем желании вырваться из-под опеки матери.
– Не беспокойтесь, госпожа. К вечеру мы прибудем в большое селение, и у вас будет возможность хорошо отдохнуть. Если вы пожелаете, мы остановимся на день или два. Или вернёмся назад?
Глаза Гаухаршад сверкнули под чадрой:
– Вернуться назад?! О нет! Даже если падут мои кони, я пойду пешком, а если ноги изобьют острые камни, то поползу на коленях, но никогда не вернусь к матери!
Она резко поднялась и с неожиданной холодностью произнесла:
– Должно быть, перед дорогой вы имели беседу с госпожой валиде. Не она ли приказала вам подмечать любую мою слабость и при случае зазывать назад, в Салачик?
От неожиданности Турыиш не знал, что сказать. Его молчание только распалило Гаухаршад.
– Я не желаю терпеть около себя соглядатаев госпожи Нурсолтан, – процедила она сквозь зубы. – Не лучше ли вам вернуться, юзбаши?
– Вы ошибаетесь, госпожа, – с трудом вымолвил он. – Простите мои неразумные слова. Я хотел бы всё объяснить…
– Вы объясните всё потом, когда у меня будет желание выслушать вас. Только заранее сократите ваши речи, я не люблю тратить драгоценные жемчужины отпущенного нам времени понапрасну!
Гаухаршад вскинула голову и удалилась туда, где её ожидала к трапезе многочисленная свита, а Турыиш так и остался у родника, уничтоженный презрением юной ханбики.
К вечеру нежданно хлынул сильный ливень. Раскаты грома и сполохи грозы рассекали сделавшееся свинцовым небо, пугали лошадей. Всадники вымокли до нитки, да и в возок госпожи, несмотря на накинутые кожи, проникли струйки воды. Путников спасла лишь близость большого аула, в этом ауле они и должны были остановиться на ночлег. Несмотря на непогоду, Гаухаршад и её слуг на окраине селения встречал его владетель. О прибытии дочери валиде мурзу Кабира заблаговременно предупредил гонец. Госпожу Гаухаршад сопроводили в дом хозяина аула, и от усталости девушка заснула, едва только голова коснулась мягких и ласковых на ощупь подушек.
Наутро ханбика была разбужена суматохой, которой был объят дом мурзы. Потянувшись, она сонным голосом позвала Жиханару. Старшая нянька явилась в мгновение ока, словно всю ночь верная прислужница проспала в ногах госпожи.
– Что там за шум? – недовольно спросила Гаухаршад.
– Мурза Кабир,