– Да чего ты замешкалась, старая? Чего все оглядываешься? – ворчал то и дело дед Михаил, передавая ведра с водой старшему сыну погибшей Анны. – Не вернутся они уже. По крайней мере, эти…
И хотя сараи почти полностью сгорели вместе со всем содержимым, но дома, благодаря дож–дю, который полил словно из ведра после отъезда немцев, все же отстояли. На этот раз судьба пощадила людей.
Но везение не бывает вечным, в чем и убедились местные жители, когда через неделю к ним в деревню нагрянули захватчики и, устроившись основательно и на неопределенное время, установили свои законы и порядки.
5
Указ гитлеровского командования «О военном судопроизводстве» освобождал немецких солдат, офицеров и лиц, помогавших им, от ответственности за любое уголовное преступление, которое они совершали на захваченных землях. Новым хозяевам позволялось делать буквально все: спокойно занимать дома, выгоняя жителей на улицу, убивать любого не понравившегося им человека. Для запугивания местного населения на людных местах вывешивали трупы коммунистов и евреев. Грабежи носили массовый, организованный характер.
Пришедшие в деревню немцы поначалу вели себя довольно-таки спокойно и мирно. Никаких репрессий, никаких расстрелов, никакого мародерства. Они расселились по несколько человек в каждом доме, приказав бывшим хозяевам кормить и обстирывать их. Небольшой гарнизон состоял из тыловых частей. Солдаты, занимавшиеся заготовками продовольствия и леса для действующей армии, относились к жителям деревни вполне сносно, можно даже сказать, дружелюбно.
В доме Валентины поселился какой-то важный немец, хмурый, сердитый и молчаливый. «Штурмбанфюрер» – так обращались к нему подчиненные. Заняв одну из комнат, он сообщил на ломаном русском языке, что, пока его бригада стоит в деревне, все обязаны подчиняться новым порядкам. За непослушание – расстрел.
– Это есть понятно? – полюбопытствовал он, разглядывая Валентину исподлобья.
– Да, – опустив голову, ответила она.
– Не бойся, я не выгонять на улицу ни тебя, ни твоих дети. Я есть сам отец. Там в Германии. Я иметь три ребенка тоже. Дети есть хорошо. Иди!
С этого дня в деревне наступила новая жизнь, полная тревог.
На следующее же утро немецкий офицер приказал жителям деревни собраться перед бывшим сельсоветом. Местное население, боясь ослушаться новое начальство, нехотя подчинилось. Увидев хмурые лица людей, стоявших в окружении вооруженной охраны, штурмбанфюрер оскалился в улыбке.
– Achtung! Внимание… Сельские жители! Я хотеть обратиться к вам, вы должны понять. Мы есть новая власть. Мы есть представители великой Германии, мы есть новая Европа, мы есть мощь и сила. Я хотеть объяснить вам, что войска вермахта воевать не с вами, не с народом. Мы воевать против коммунистов, против насилия коммунизма. Мы хотеть защитить вас от него.