Ульяна залилась смехом.
– А ты, Терентьич, меня не пугай. Не из пужливых. А що я? Ты лучше пойди, поспрашивай людей. Уверена, что так, как я, полдеревни думает.
– Но не я, – тихо ответила Валентина, вновь беря косу в руки.
– Ах, ну да. Мы же такие правильные. Да к тому же муж партийный.
– Ты чего к людям цепляешься, ехидина? – подбоченилась баба Матрена. – А ну кончай языком молотить, работать давай. Вон еще сколько делать. Иначе скотина голодная останется зимой, а вместе с ней и мы.
Ульяна ничего не ответила. Перевязав косынку потуже, она начала уверенными движениями косить сочную траву.
Так прошел еще один день, не принесший ничего нового. Но на следующее утро на дороге появились беженцы, которые нескончаемым потоком двигались в сторону Смоленска. Они гнали многочисленные стада коров, овец, лошадей.
– Куда? – орал на уставших людей дед Михаил. – Куда гонишь? Не видишь, что пшеница тут растет?
– Что ж вы, ироды, делаете! – вторила ему Матвеиха. – Все ж погибнет! Ох, топчут… топчут, проклятые!
Но оказалось, что голодный скот был не самым страшным испытанием, с которым столкнулась деревня.
Вместе с бежавшими от войны людьми отступали и остатки военных частей, сумевшие выбраться из хаоса сражений. Оборванные, уставшие, грязные красноармейцы понуро брели по пыльному шоссе. Вместе с ними ехали полуторки, забитые до отказа ранеными. От санитаров жители деревни выяснили, что был дан приказ окопаться в Смоленске.
– То есть как, окопаться в Смоленске? – с недоумением проговорил дед Михаил, услышав о приказе командования. – А мы… нам-то… мирные жители… Куды нам-то деваться?
– Дан приказ, дедуля, всем эвакуироваться. Всем, кто может, – ответил проходивший мимо солдатик.
– Так куда ж, милок, податься с родных мест? Да и на чем? Пехом все равно не дойду.
– Здравия желаю, – услышал вдруг дед Михаил за спиной.
Он обернулся и увидел перед собой офицера.
– Старший лейтенант Скворцов! – отрапортовал тот.
– Михаил Терентьевич Стародуб.
– Отец, нам бы с председателем побеседовать.
– Так воюет он. Нет его.
– Ну, тогда… – растерялся старлей. – Может, подскажешь, к кому обратиться?
– Я тут за главного. Обращайся, сынок.
– Отец, бойцы есть?
– Да откуда? Уже с неделю как ушли. И председатель с ними подался, оставив меня на хозяйстве.
– Понятно… отец, нам бы чуток отдохнуть. Совсем люди выдохлись.
– А сколько вас, товарищ старший лейтенант?
– От роты осталось лишь двадцать пять человек, – опустив голову, ответил Скворцов. – Нам бы переночевать да поесть-попить; вторые сутки и маковой росинки во рту не было.
– Ну что ж, обогреем и накормим. Вот только