Странно, но за тридцать лет я умудрился найти среди сотен женщин лишь одну, которая смогла пробудить во мне чувства, называемые любовью. И как жестоко, что отвечает она на мои чувства лишь слабой симпатией!
Я попытался проанализировать, стоят ли ее достоинства места, какое она занимает в моем сердце. Я знавал женщин, которые привлекали меня сильнее физически, и женщин, привлекавших меня сильнее духовно. Знавал я женщин и мудрее, и красивее, и приятнее, но ни одна не действовала на меня так, как Одри. Необъяснимо! Теория о том, что между нами – родство душ и мы с ней две половинки, предназначенные друг другу с начала времен, опровергалась тем, что мое влечение к ней было обратно пропорционально ее влечению ко мне. Чуть ли не миллионный раз за эти пять лет я попытался мысленно представить себе того парня, Шеридана, призрачного поклонника, которому она сдалась с такой готовностью. Какими качествами обладал он, которых нет у меня? В чем заключался магнетизм, принесший ему триумф?
Размышления, конечно, бесплодные. Отложив их до следующего раза, когда я вновь почувствую склонность к самобичеванию, я вылез из постели. Ванна и завтрак взбодрили меня, и из дома я вышел в довольно жизнерадостном расположении духа.
Выуживать знакомое лицо среди миллионов чужих – задача не из простых. Я вел поиски, тычась вслепую туда-сюда, все утро и весь день, но следов Огдена или его дружка не обнаружил. Утешался я только тем, что и Ловкач Сэм скорее всего тоже успеха не добился.
К вечеру встал вопрос о возвращении в Сэнстед. Мистер Эбни не поставил условия возвращаться только с беглецами, однако и конкретных временных границ возвращения не определил тоже, и я решил, что, пожалуй, могу подзадержаться в Лондоне хотя бы еще на одну ночь. Я зашел на ближайшую почту отправить мистеру Эбни телеграмму. Пока я писал ее, проблема, ставившая меня в тупик уже двадцать четыре часа, вдруг сама собой разрешилась. То ли с отъезда померкли мои дедуктивные способности, то ли они всегда были ниже всяких стандартов, не знаю. Но факт остается фактом. Я проглядел очевидное. Наверное, я настолько сосредоточился на Золотце, что совершенно упустил из виду Огастеса Бэкфорда. Теперь же меня осенило, что расспросы в его доме будут весьма полезны. Мальчик вроде Огастеса не станет сбегать из школы без причин. Возможно, в его родительском доме намечается сегодня вечеринка, и на ней без него (как он решил, подстрекаемый необузданным Золотцем) никак не обойдутся.
Дом его я знал прекрасно. В те дни, когда мы с лордом Маунтри учились в Оксфорде, я частенько там бывал. После моего приезда из путешествия я мало общался с этой семьей. Теперь настало время возобновить знакомство. Я махнул такси.
Дедуктивные рассуждения не подвели меня. У дома был расстелен красный ковер, из окон доносились звуки музыки.
Леди Роксэм, мать Маунтри и исчезнувшего Огастеса, была одной из тех женщин, которые все принимают как должное. При виде меня она не выказала ни малейшего удивления.
– Как любезно,