Параметры поиска. Исаак Ландауэр

в разной последовательности. Николай сначала освоил литературу, то есть теоретическую часть, и лишь затем приступил к практике, Андрей же, наоборот, вдоволь нагулявшись в юности, теперь открывал для себя новый, стоило признать, весьма познавательный пласт. Результат, соответственно, получился диаметрально противоположный. Первый вначале одел на подростковый нос чрезвычайно розовые очки читателя, и лишь потом шаг за шагом растрачивал полученное знание в столкновениях с грубой реальностью, второй же, успешно выяснив, до какой степени прогнил окружающий его мир, сознательно взялся сформировать вокруг себя новый, и эта чёткая, горячо желанная цель дала ему удивительной силы импульс. В суждениях о прочитанном также имела места всегдашняя разница взглядов: Николай презрительно судил, Андрей восторженно внимал.

      – Ну где у этого Стендаля широта взглядов, – не унимался всезнающий скептик, – почитай его жизнеописание: бедняга всю жизнь еле сводил концы с концами и мечтал о содержанке, вот и нагородил романтической любви везде, где мог. Его героев женщины любят от того, что самого автора вниманием не баловали. Извечная дорога ущемлённого самолюбия.

      – Предположим, – устало парировал новый знакомый, – но стимул сам по себе не определяет ценности совершенного. Если женщина не может иметь детей, то она идёт в воспитатели детского сада из, в некотором смысле, корыстных побуждений, но это не значит, что искренняя забота и ласка, которыми она, предположим, окружит воспитанников, будет для тех не в радость. Здесь повсюду материя тонкая: если я, к примеру, взялся помогать сиротам из тщеславия, меня чуть только не возбуждает одна лишь мысль, какой я положительный, так кем меня считать: моральным уродом или всё же неплохим человеком? Смотря как и, главное, с чьей стороны посмотреть. Или так, что лично тебе нужнее: навеянный кучей комплексов блестящий роман или нудятина от первого лица покорителя женских сердец и денежных знаков.

      – То есть всё судим исключительно по результату?

      – Безусловно. Да и какая разница, что заставляло Моцарта писать музыку: честолюбие, жадность или тяга к прекрасному? Важно то, что он написал.

      – Эту невинную, с виду, теорию, я уже слышал. Не успеешь оглянуться, как станешь уверять, что и каждого человека нужно судить лишь по его делам, а там дойдёшь и до очевидного: один Ницше ценнее миллиона обывателей.

      – Ты хочешь с этим поспорить? – даже несколько удивился Андрей.

      – Нисколько. Вот только завтра ты скажешь, что за нового гения не жалко этого самого миллиона, а позже – что лучше бы ненужный миллион и не рождался вовсе. Отрешившись от всего в этой задрипанной дыре, ты проживаешь сейчас медовый месяц с творческим наследием чуть ли не всего человечества, штука увлекательная, но будь и поосторожнее: не подменяй воздушными замками реальную жизнь.

      – Я и не подменяю. Если не заметил ещё, то успел уже сделать выбор. Осознанный, как мне кажется.

      – Не