В этой бане также стояли два больших деревянных бочонка с водой: в одном плавали какие-то листья, а в другом мокли три веника. Вода с листьями была холодной, а с вениками – горячей. В бане было очень жарко и хорошо пахло травами или цветами. Анжелка подошла к бочонкам, из того, в котором плавали листья, вытащила ковшик и плеснула его содержимое на каменку. Каменка зашипела, и ароматный пар ударил в нашу сторону. Мы дружно взвизгнули.
– Ну, девчата, сначала отмываемся, потом паримся, потом опять отмываемся, потом кто как хочет, – весело сказала Анжелка и начала наполнять свой таз горячей и холодной водой.
Мы последовали за ней. Ну как же здорово мыться в бане, никакая ванна не сравнится с баней, а уж душ и подавно. Мы мылись и парились, и обливались холодной водой и горячей. Вениками никто из нас, кроме Анжелки, не умел пользоваться, поэтому она нас хлестала, не жалея, и извела на нас все три веника. И все время подливала и подливала душистую воду на каменку. В воде этой, оказывается, была мята и эвкалиптовый настой для очистки легких. Мы ахали и охали, хохотали и повизгивали, и чувствовали себя абсолютно счастливыми, как будто отмывали от грязи не только тело, но и душу. Сонька не выдержала и принесла в баню графин с морсом и бумажные стаканчики. Мы глотали вкуснейший, прохладный малиновый морс и не могли напиться, пот лился с нас ручьем. Наконец, мы последний раз помылись, сполоснулись холодной водой, вытерли наши красные распаренные тела полотенцами, завернулись в толстые пушистые халаты и поползли к себе в большой предбанник. Шампанского с арбузом не хотелось, разговаривать не хотелось, хотелось просто лежать и наслаждаться чистотой своего тела, не просто чистотой, а совершенной чистотой. Мысли медленно текли в голове и так же медленно утекали, а сердце ровно и сильно билось в груди, и я чувствовала себя как никогда живой. Когда я разбогатею, у меня тоже будет своя баня.
Маринка томным голосом спросила у Анжелы, знают ли в городе о нашем похищении, и полусонная Анжела ответила, что слишком мало времени прошло, никто ничего не говорит, по крайней мере – она не слышала. А на работе, наверное, думают, что мы так хорошо обмыли Маринкин памятник, что теперь нам надо отдохнуть.
Наверное, я уснула, потому что снова увидела Сашку. Он сидел на полу, держал мою руку и целовал мои пальцы или, может быть, просто прикасался к ним губами. Это было приятно и щекотно. Я улыбнулась ему и спросила:
– А почему, когда ты уезжал, Соньку и Маринку поцеловал, а меня нет?
– Потому что, если бы я тебя поцеловал, мне было б трудно уехать.
– Ты что, меня любишь?
– Я не знаю, Ангелочек, любовь ли это, но мне хочется быть с тобой рядом. Ты вошла в мою жизнь без приглашения и все в ней изменила. Мне перестало нравиться то, что нравилось раньше, я перестал хотеть того, что хотел всегда. Это так странно, и это меня пугает. Ты мое глупенькое, маленькое счастье, а может, и наказание, но другого мне уже не надо. Пусть все будет как будет.
И