Б.: Это все еще желание.
Кр.: Желание и скрытая форма тщеславия.
Б.: Почему тщеславия?
Кр.: Тщеславия в смысле «Я достиг».
Б.: Самообман.
Кр.: Обман, из которого возникают все формы иллюзии. Так что это – не то. Я убираю все лишнее, и мы идем дальше.
Б.: Это по существу выглядит так, что вы очищаете движение от желания в самых тонких его формах.
Кр.: В его тонких формах. Таким образом, желание также отброшено. Тогда, как мы сказали ранее, остается только ум. Верно?
Б.: Да, но не до конца это прояснили, потому что остается вопрос: если есть только разум, то что мы понимаем под природой? Потому что природа представляется чем-то независимым.
Кр.: Но мы также сказали, что Вселенная есть ум.
Б.: Вы хотите сказать, что природа есть ум?
Кр.: Часть ума.
Б.: Вселенского ума.
Кр.: Да, вселенского ума.
Б.: Не какого-то отдельного ума.
Кр.: Отдельный ум – это обособленный ум, но мы говорим об Уме.
Б.: Видите ли, мы должны сделать это понятным, потому что вы говорите, что природа есть творение вселенского ума, хотя она имеет все же несомненную реальность.
Кр.: Все понятно.
Б.: Но это выглядит так, как если бы природа была мыслью вселенского ума.
Кр.: Она – часть его. Я пытаюсь нащупать… если отдельный ум приходит к концу, тогда остается только Ум, вселенский ум, верно?
Б.: Да. Мы рассматривали, как отдельный ум продирается сквозь желания, и мы сказали, что если все это остановилось…
Кр.: Я как раз об этом и говорю. Если все это полностью приходит к концу, то каков следующий шаг? Существует ли вообще что-то следующее? Мы сказали вчера, что существует начало, но это слово также подразумевает какую-то часть времени.
Б.: Разве мы не скажем, что хотя это начало, возможно, это также конец?
Кр.: Конец, мы так сказали.
Б.: Конец, верно. Но появилось ли тут что-нибудь новое?
Кр.: Есть ли что-нибудь, что ум не может охватить?
Б.: Какой ум, отдельный или вселенский?
Кр.: Отдельный ум пришел к концу.
Б.: Да. Вы говорите, что вселенский ум тоже не может этого охватить?
Кр.: Это я и пытаюсь выяснить.
Б.: Вы хотите сказать, что существует нечто, некая реальность за пределами вселенского ума?
Кр.: Не играем ли мы в игру, снимая одну кожуру за другой, как слои луковицы, и в конце остаются только слезы и больше ничего?
Б.: Ну, я не знаю.
Кр.: Ибо мы сказали, что наступает конец, затем есть космический, вселенский ум, а за ним – есть ли что-то еще?
Б.: Хорошо, могли бы вы сказать, что это «еще» есть энергия?
Кр.: Мы это уже сказали.
Б.: Но вы имеете в виду, что энергия находится за