В понедельник я проснулся с облегчением – наконец наступил день, в который что-то должно было произойти. Я сел на кухне – не было еще и восьми утра. Заварил чай и сидел, ждал машину, которую Сергей обещал за мной прислать.
Громко тикали настенные часы.
За окном моросил дождь.
Продолжался мой самый нелюбимый месяц – октябрь. Революция здесь была ни при чем. Я не любил сырость.
Около девяти внизу просигналила машина. Я выглянул в окно и увидел у своего парадного «девятку». Понял, что это за мной. Быстро оделся и вышел.
Молчаливый шофер лет пятидесяти привез меня в суд. Там ко мне подошел Сергей. Сказал: «Стой здесь и жди. Когда все зайдут, будешь стоять за дверью, пока не позовут».
Я кивнул.
Двери суда открылись минут через тридцать, и оттуда вывалила под моросящий дождик толпа людей с неулыбающимися лицами. Одна женщина была подчеркнуто в черном. После этого кто-то появился в открытых дверях, махнул рукой, и Сергей, а следом за ним и другие зашли. Я зашел последним. Остановился перед дверью в зал заседаний.
– Проходите! – сказала мне молодая девушка, одетая под пожилую секретаршу во все длинное и клетчатое серого цвета.
– Я свидетель, – объяснил я. – Мне сказали тут ждать.
Она неожиданно улыбнулась.
– Это если б уголовное дело, а здесь можете заходить – просто сядьте поближе.
Я зашел и сел во второй ряд у дверей.
Заседание прошло быстро и для меня безболезненно. Правда, я успел понять, что жена Сергея разводиться не хотела. Но Сергей в самом начале заявил, что человек, с которым она ему изменяла, находится в зале и при необходимости даст свидетельские показания. Я долго потом наблюдал, как его жена нервно бегает глазами по рядам сидящих.
После заседания Сергей подошел ко мне и передал конверт. Вид у него был усталый, но удовлетворенный.
– Легко заработал, – сказал он и усмехнулся. Потом, не попрощавшись, отошел.
Я вернулся домой и пересчитал деньги – такой суммы у меня еще никогда не было. Тысяча долларов в купюрах по пятьдесят и по двадцать. Я несколько раз пересчитывал, раскладывал их по сотням на столе в кухне, потом снова складывал в одну пачку. Дрожали руки, но, наверно, дрожали они от радости. Теперь я был с деньгами и мог отдать долги. Правда, долги мои были мелочные – за «Кеглевича» в кафе на Братской, потом надо чем-то обрадовать Лену-Вику с Крещатика. И вроде все.
Я вытащил из пачки двадцатку, а остальные деньги завернул в кулек, потом в газету и спрятал под ванной – ведь у моей ушедшей жены есть ключи, и оставлять такой сюрприз для нее я не хотел.
Вечером я уже ехал на Крещатик. Первым делом прямо у метро разменял доллары, потом уже пошел искать Лену-Вику. В прошлый раз я нашел ее на скамейке около кинотеатра «Орбита». Я прошелся два раза до «Орбиты» и обратно, но так и не увидел ее. Пачка купонов грела в кармане ладонь