Голый дневник. Ольга Хейфиц

со своим сегодняшним единственно важным днем. И как необходимо порой кажется обладать этим знанием. Слишком велика боль от глупых потерь и неожиданных провалов, от неудавшихся попыток, от утраченных шансов. Желание порой тоже слишком велико и требует, казалось бы, немедленного исполнения, иначе оно грозит свести с ума, но как редко эта грань действительно пересекается, и мы продолжаем жить дальше, оставив в проскользнувшем мгновении отчаяние несбывшейся мечты. Хорошо, что все наши желания не сбываются в минуту их рождения. Оказывается, им сначала нужно повзрослеть, оформиться, налиться оттенками, набраться сил. И покорить жизнь настойчивостью своего присутствия. Учись желать. Я бы, наверное, даже сказала, забудь о поражении, это всего лишь новый оттенок опыта, который взрослит твою прихоть.

      Город – 02 августа 2010

      Город, абсолютно лишенный кислорода, переполненный людьми, изнывающий от зноя и присыпанный пылью в последние недели июля укутался пледом из огня и дыма. Чем нам тут не ад? Все признаки, все условия, и не видно исхода.

      Тело, несмотря на выходные, и праздники отказывается принимать пищу и алкоголь, что по меньшей мере странно в разгар лета. Самая страшная потеря – случайная поломка кондиционера, в машине еле дышит климат-контроль. Но по привычке никто не спит в субботу…

      Я рассматриваю пепельницу, стоя на веранде над Москва-рекой, около трех часов ночи. Пепельница смотрит на меня, недоумевая, почему мне не спится в такой час, почему я одна и не собираюсь домой. Ей-то, в отличие от меня, надо работать, она занята и несет определенный комфорт, ей не жарко, и ее не тревожит несмелое кратковременное одиночество. Мое же одиночество очень субтильно, весьма эфемерно и не долгосрочно сегодня, тем самым оно мне и нравится. Мы с ним робко держимся за руки, оглядываясь по сторонам и наблюдая. В последнее время его оттолкнули, спугнули веселым лаем, лишили нас друг друга, и взамен оно унесло с собой мягкие часы полуночи, когда так хорошо пишется, прихватило спокойные утренние минуты, когда незащищенная кожа и губы не подвергаются чужим прикосновениям и взглядам, лишило меня возможности просто пробежаться мыслями о несбыточном.

      В общем, без одиночества я немного осиротела в это лето.

      Пустите меня к ноутбуку, оставьте меня для меня ненадолго, я сразу стану немного лучше.

      Help – 21 августа 2012

      Я сидела на том самом диване, и ненависть к себе просто кислотой разжигала мои легкие. Даже дышать было противно. А началось все довольно просто.

      Мне было, наверное, лет 10, когда я в первый раз увидела ее улыбку, прокравшуюся ко мне сквозь колья старого деревянного забора. Забор был выкрашен когда-то в темно-зеленый цвет, как и ее глаза, хитро блестящие в соседнем палисаднике. Она так и сидела посреди какой-то клумбы, вся залитая светом, в панаме, призванной защитить золотую макушку от солнца, а я смотрела на нее и думала, что наконец хоть кто-то появился по ту сторону ограды, в этом большом