Её взгляд миновал дальнюю границу их умирающих земель и устремился к Чащобе.
До Чащобы, с её деревьями, по сравнению с которыми высочайшие ели и платаны Де-Норана выглядели как детские игрушки, было не более часа ходьбы. Об этом запретном месте слухи ходили самые разнообразные. «Древние деревья вырезают на тебе свои имена, пока спишь». «Из земли вырастают почти люди». «Кипящие реки вываривают из души всё доброе, что в ней есть». Нет, Кара, конечно, не верила всем слухам подряд, однако же она была уверена, что Сордус, владыка Чащобы, отнюдь не сказка.
«О да! – говаривала ей мама. – Лесной Демон так же реален, как мы с тобой, хотя, по счастью, преодолеть границ своих владений он не в силах. И всё-таки берегись! Нипочём не ходи дальше Опушки. Хотя для большинства людей Чащоба закрыта, боюсь, что для тебя он может сделать особое исключение».
Внезапно налетел порыв ветра. Ветви закачались на ветру, листья зашумели наперебой, будто водопад, и Кара услышала что-то ещё, ещё какой-то звук, который она точно узнала…
– Нет! – воскликнула Кара, отступая назад. – Нет! Это всего лишь ветер.
Девочка зашагала быстрее, стараясь не думать об этом. Конечно, у неё просто разыгралось воображение.
На миг ей почудилось, будто деревья шепчут её имя.
Папу Кара нашла на веранде. Он сидел, весь скрючась, и что-то снова строчил в своём блокноте.
Прошлой ночью дверь им вымазали смесью навоза и ещё чего-то, что воняло овечьей кровью. Это было нечто новенькое. С утра Кара не успела это отмыть, а папа так и оставил всё это печься на солнце до вечера. Кару это не удивило. Если бы мама была жива, папа бы не только отмыл дверь, но ещё и нашёл бы хулиганов и крепко их вздул. А теперь-то он, наверно, даже и не заметил… Она села на качели рядом с ним. Родители проводили тут немало долгих вечеров, держась за руки и болтая вполголоса, пока Кара, которой полагалось бы спать, лежала у окна и в оба уха прислушивалась, как они пересмеиваются тайком.
– Привет, папа, – сказала Кара.
Он продолжал писать. Кара не испытывала любопытства, ей совершенно не хотелось заглянуть в блокнот. Она и так знала, про что там.
Светлые папины волосы слипшимися завитками падали ему на лоб и на уши. Борода с одной стороны была обкорнана, как будто он как-то утром взялся бриться, а потом бросил. В волосах и бороде сорняками пробивались седые пряди.
От папы воняло.
Кара помнила, какой он был раньше: красивый, сильный, он без труда носил её на плечах, когда они гуляли по Де-Норану. И другие жители деревни улыбались и махали им руками…
Раньше. Это всё было раньше.
Кара вложила руку в папину ладонь, стараясь не замечать грязи, засохшей у него под ногтями. Полос склизкого, красноватого дерьма с дверной ручки…
– Ну что, как у тебя день прошёл? – спросила она.
Папа повернул голову в её сторону. Глаза у него были едва открыты, будто он только что проснулся.
– А, Кара, – сказал он. – Когда же ты пришла?
– Только