– Ага, – кивнул я. – Понимаю.
– Умница.
Знай я тогда то, что знаю сейчас, – что “вольво”, в котором мы едем, куплен в рассрочку в Чесхэме десять лет назад и до сих пор оформлен на мамино имя, – я бы не повелся на историю о награде за труд. А тогда я принял его ложь за чистую монету.
Он свернул на первую же заправку с недорогим дизельным топливом. Пока он рассказывал, стрелка датчика топлива упала к нулю, и мы проехали, наверное, штук пять бензоколонок, прежде чем остановились на этой. Развалюха, каких было много в те времена, выглядела так, будто тут на досуге хозяйничала пестрая компания местных пенсионеров. Площадка не заасфальтирована, рукоятки насосов разъела ржавчина. В банках из-под маргарина – поникшие гвозди´ки на продажу.
Пока отец заправлялся и расплачивался, я ждал в машине с раскрытым атласом на коленях, изучал маршрут, который он начертил ярко-желтым. Сверстники мои учились читать карты на скаутских сборах, а я эту науку постиг благодаря уловке отца. Я сосчитал квадраты, перевел в дюймы и получил нужный ответ: до Лидса сто девяносто миль или около того. Но заметил я и кое-что другое. Отец выбрал не самый прямой маршрут. Он решил держаться извилистых второстепенных дорог.
Отец шагал по заправочной площадке, изучая чек.
– Я думал, выйдет дешевле, – сказал он, усаживаясь рядом. – Цены повысили, а прейскурант поменять забыли, раздолбаи. – Он спрятал чек в карман. – Конфетку хочешь? – И сунул мне под нос пачку мятных леденцов “Фокс”.
– Нет, спасибо.
– Я для нас припас по батончику на потом. – Перегнувшись через меня, он открыл бардачок и сунул туда свой запас сладостей.
– Почему мы едем не по магистрали? – спросил я.
Посасывая леденец, отец завел мотор.
– Там ремонт, – объяснил он. – От самого Лестера пробка, лучше обогнем.
– А-а. – Я поверил на слово. Мне казалось, у отцов нюх на подобное, как у мам – природный дар составлять букеты. Он врал так непринужденно, так уверенно, что у меня не хватало храбрости усомниться. – Все равно в милях столько же выходит, я считал.
– Значит, одобряешь? – Он вырулил с бензоколонки обратно на шоссе. – Видишь ли, штурман с капитаном должны быть заодно. Никакого самоуправства.
Я притих.
– Знаешь это слово – самоуправство?
– Нет.
Он помолчал, перекатывая во рту леденец.
– В общем, это когда кто-то слишком много о себе понимает, считает себя умнее всех. Когда посреди океана тонет корабль, обычно всему виной самоуправство. – И он глянул на меня, сделав большие глаза. – Но мы-то с тобой не потонем?
Я что есть силы ткнул пальцем в страницу атласа.
– Не-а.
Общего