– Ну и ничего такого, – плохо скрывая досаду, сказал отец. – Все-таки попробовала! Но до чего глупо! Дома-то она на все вопросы отвечает…
Зазвучал сигнал, означающий, что время истекло, когда мать неуверенно шепнула:
– Неаполь?
– Что вы сказали? – спросил Заппи Макс.
– Я сказала: «Неаполь!» – повторила мать уже громче.
– Сюзанна сказала: «Неаполь», – удрученно вздохнул Заппи Макс, сделал паузу и вдруг торжественно провозгласил: – И правильно сделала, потому что верный ответ – Неаполь!
Публика зааплодировала, а казначей назвал сумму выигрыша: одна тысяча франков. Пуля просвистела буквально у виска. С четвертым вопросом проблем не возникло. Пятым был вопрос: «Как зовут пажа графа Альмавивы в „Свадьбе Фигаро“?» Для отца это была китайская грамота, если не хуже, и он возмущенно буркнул: «Да что они там, с ума посходили?» Пес Бобе заворчал, и отец стукнул его кепкой по морде. Но Сюзанна ничуть не смутилась и бодро ответила:
– Керубино!
И даже добавила, что невесту Фигаро зовут Сюзанна, как и ее.
– Четыре тысячи франков! – объявил казначей.
Заппи Макс заметил, что Сюзанна отвечает даже на те вопросы, которых ей не задают, и спросил:
– Ну так что? Пан или пропал? Остановимся или продолжим?
– Еще один, Сюзанна! – взмолился отец. – Последний!
Настала тишина, и вдруг, к нашему изумлению, она сказала:
– Остановимся.
Не дойдя даже до шестого вопроса! Заппи Макс похвалил ее за осторожность и предложил публике проводить участницу аплодисментами. Прощаясь, он сказал, что она – прелесть и он никогда не забудет ее улыбку. Отец от волнения чуть не плакал. «Молодец, Сюзанна! – причитал он. – Правильно сделала!» Сослуживица по почтовой службе тоже плакала, как и наши соседи-фермеры и их дочка. Только бабка сидела с постной миной. Дед, увидев, что все вокруг сморкаются и утирают слезы, всполошился: «Проиграла? Она проиграла?»
Домой мать вернулась с большим бумажным пакетом, битком набитым прямоугольными пластиковыми флаконами желтого цвета. Мы всей семьей вплоть до 1958 года мыли голову раз в неделю, черпая из этого запаса. Четыре тысячи франков растаяли мгновенно: надо было возместить расходы на билеты до Клермона, на подарок двоюродной сестре, на пошитое ради такого случая приталенное платье в горошек (последняя трата была бесполезной: в павильоне, где записывалась передача, стоял собачий холод, и мать осталась в пальто и косынке). Такой она и запечатлена на сохранившейся фотографии – на сцене перед микрофоном на высоком штативе, рядом с ведущим. У них за спиной натянут светлый задник с надписью «Пан или пропал. ДОП». Она выглядит девочкой-паинькой, руки целомудренно сложены на груди, но мне нетрудно вообразить, какая буря бушевала в это время у нее в душе. Я возил эту фотографию с собой повсюду, куда бы ни ездил, и еще сегодня она лежит у меня в ящике письменного стола. Что касается пресловутого шестого вопроса, то она объяснила свой поступок так. В решающий момент, когда