– Извините меня за вторжение, но дверь была открыта.
– Открыта? – эланка почти смеялась. – Или открылась?
– Распахнулась сама собой.
– А ты испугался? – она довольно хихикнула. – Это я открыла ее тебе. Пора привыкнуть к дверным приводам.
– У нас все вручную.
– И твоя бабушка унитаза боится? – не удержалась хозяйка дома.
– А причем тут моя бабушка? – не понял он.
– Тедо, кончай эту комедию, – со смехом сказала девушка. – Я понимаю, что тебе не слишком хочется идти к Софочке на свадьбу… Но, по-моему, это слишком. Являешься в каком-то затрапезном виде и пытаешься изобразить, будто видишь меня впервые в жизни.
– Я, правда, вас не знаю, – сказал Конечников, чувствуя мучительное неудобство. – Я никогда не был тут раньше. Я не знаю, как оказался в этом месте… Вы, наверное, принимаете меня за другого.
– Ну, приехали… – иронически заметила эланка. Она еще улыбалась, но на лицо легла тень страха и тревоги. – Вот обижусь… Будешь тогда 2 недели под окнами серенады петь, умоляя о прощении.
Она демонстративно скрестила руки на груди, сложила на хорошеньком личике недовольную гримаску и слегка топнула ножкой.
– Извините, в голове сумбур. На бульваре бродит какой-то странный тип… Он словно сгорел заживо, а потом вдруг воскрес. И вообще… Там все словно зомби…
Девушка переменилась в лице. Она подошла к Федору, с тревогой заглянула ему в глаза. Она взяла первого лейтенанта за руку и подвела его к креслу.
– Хорошо, Тедо… Присядь. Рассказывай, что случилось.
– Я стал спускался по лестнице. Раздался взрыв. Лестница стала обваливаться, я едва успел выскочить из здания. Вокруг оказалось много людей. Они все выглядели как мертвецы – белые лица, красные глаза, черные запекшиеся губы.
– А где это произошло?
– Не знаю, – ответил Конечников. – Вроде недалеко. Минут пятнадцать хода отсюда.
– Постой, – прервала его эланка и подошла к окну.
На фоне ясного неба был виден высокий столб дыма.
– Бог мой, – сказала она. – Опять террористы… Кажется, взорвали торговый центр.
– Очень на то похоже, – заметил Федор. – Много витринного стекла валялось.
– Тогда понятно. Люди пострадали от термической и ударной волны, в шоковом состоянии…
– Я понимаю, отчего на меня смотрели с укором, злобой, досадой и отвращением… Но почему они все отворачивались? – спросил Конечников.
– Не знаю Теодоро, кто тебя надоумил одеть свою старую форму?! Ты что хочешь себе неприятностей? И хотя война кончилась, люди помнят, что вы убивали наших. Спасибо императорскому эдикту о статусе и неприкосновенности. Наказывают за деметрианцев очень сильно. Оттого люди предпочитают не связываться. Но как тебя сейчас не прибили под горячую руку…
Девушка