Я не даром взял с собой электронные версии книг, именно здесь будет прочитана их большая часть. Вся моя вахта заключается в том, чтобы стойки исправно жужжали, гироскопы исправно вращались, красный свет на пульте не загорался. И чтобы всё было исправно необязательно вперивать свой взгляд в работающие механизмы, достаточно лишь периодически контролировать, раза за вахту достаточно. Нужно внимательно слушать, потому что, если происходит сбой, сразу слышно изменение в жужжании. Мои уши натренированы слышать это изменение. Могу себе позволить читать в то время, когда жужжание монотонно и не вызывает подозрений.
Люди не механизмы, не роботы, они наделены неподвластными для неодушевлённых предметов эмоциями. Какими бы по характеру люди не были разные, у всех есть эмоции разных степеней проявления. Как это относится к вахте? А так, что бдительность – понятие относительное. Поэтому всегда, на всех видах суточных дежурств люди будут спать – они не роботы. Если пройтись по кораблю в ночное время, то бодрствовать будут только вахтенные отсеков, да центральный пост, остальные посты плюс-минус, в зависимости от усталости человеческих организмов-механизмов. Естественный процесс.
Ручка оставляет синие следы, словно она ранена и пытается куда-то доползти. Мне нравится от руки заполнять журнал, чувствую каждую букву, каждое слово. Они все повторяются и нет каких-то уникальных записей в этом журнале. Раненая ручка доползла до правого поля, её след замер в ровных очертаниях слов и предложения: «В работе 3,4 канал СКДО. Замечаний нет». Таких предложений будет огромное количество на все эти 96 листов формата А4. И эти слова ничего не значат вне этого журнала, вне этого прочного корпуса, они бесполезны для вас, читающих эти строки, для всех, кто не находится в этой выгородке с жужжанием вентиляторов и шёпотом гироскопов. Эти слова понятны только мне и только здесь и сейчас.
Первые дни никогда не бывают самыми яркими, потому что мы привыкаем к замкнутому пространству, людям и однообразному расписанию. Эти дни останутся в кильватерном следе, как, впрочем, и все дни остаются за кормой. Внутри нас штиль. Мы никуда не торопимся, паруса наших разумов скручены