– Давай, Саня, спускайся, – комбат пойдёт на мостик докладывать командиру. – Всё швартовое чтобы по местам было.
– Так точно, Сергей Васильевич, – я протискиваюсь в своём оранжевом жилете в люк, сползаю до конца, смотрю наверх, виднеется осколок голубого неба. До встречи, небо. Мы ненадолго.
В отсеке всё швартовое имущество убирают в дальние углы, всю верхнюю одежду убирают из шкафов кают, спускают на нижнюю палубу, прочь с глаз на эти два с лишним месяца. Похоже на момент, когда настаёт время убрать зимнюю одежду на антресоль, напихать в неё апельсиновых корок, забыть о её существовании, пока за окном весна-лето-осень. Так и мы – забываем на время о том, что над нами может быть небо, рядом с нами могут быть близкие, вокруг может не быть стальных стен. Потому что так будет легче и проще. Потому что экипаж – это другая семья.
Я скидываю всё с себя, тоже прячу по углам, иду на боевой пост по тревоге. Внутри ощущение очень похожее на то, когда садишься в поезд и он только отправляется от платформы. Ты едешь в отпуск и провожаешь взглядом уходящие прочь перрон, вокзал, людей, ларьки, деревья. И внутри ты весь в предвкушении чего-то нового, чего-то тёплого, чего-то отличного от обыденного. Вот и первый день выхода в море такой. Он неповторим.
Я никогда не думал, что смогу получить такой опыт. С самых первых дней службы я участвовал в уникальных мероприятиях – первая за двадцать с лишним лет стрельба на максимальную дальность, при том с участием президента, первая за двадцать с лишним лет залповая стрельба, несколько походов подо льды Северного Ледовитого океана, где мы настойчиво подбирались к северному полюсу, две летние автономки два года подряд, теперь первая за двадцать с лишним лет автономка продолжительностью больше семидесяти суток. Мой друг, который служит со мной в одной дивизии, в той же боевой части, только носит офицерские погоны, тихо меня ненавидит, но иногда громко, потому что я никогда не проявлял дикого желания участвовать в таких мероприятиях, но в итоге участвовал, а он с первых секунд своей потомственной жизни подводника мечтал о таких событиях, а попадал в «стоячие» экипажи. Жизнь – странная штука.
Сумбур, сумбур, один сумбур! Мы задержали дыхание на целых 75 суток. Мы притаимся в этих днях. Мы будем ждать. А может и не будем. Многие готовят самодельные календари, которые вешают либо над койкой, либо на боевом посту. Многие приготовились зачёркивать прошедшие дни, а всё только начинается, поэтому календари чисты, смотрят своими пустыми клеточками