– Типа того, – согласился я. – На период, пока не подавим угрозы человечеству. Простых бандитов пусть ловит полиция. И расследует убийства на почве семейных ссор…
– А мы типа международная?
– С чрезвычайными полномочиями, – напомнил я. – Чрезвычайный Комитет.
– ЧК?
– Да, – ответил я. – То старое ЧК, которое создал Ленин, спасло молодую Россию, а это международное призвано спасти мир.
Данко сказал с намеком:
– И право имеем действовать так же решительно и быстро. Даже еще решительнее. Спасти мир… это даже больше, чем спасти Россию. Так, шеф?
В его голосе кроме легкой издевки я уловил и надежду, что да, могу изменить эту неправильность, когда во главе государств стоят не умные, а сильные и напористые.
– Все изменится, – пообещал я. – Очень скоро. Спинным мозгом чувствую ветер перемен. Либо изменится, либо погибнем. Все.
– Скорее бы, шеф, эти перемены…
– Скоро, – повторил я. – Это витает… Как ощущение страшной грозы, после которой наступит новый безопасный мир.
Улыбнувшись им во все тридцать два, из них четыре уже имплантата, я переключил на защищенный канал, хотя у меня все защищенные, но этот подчеркнуто защищенный, чтобы видели и на той стороне.
На экране появилось крупное костистое лицо мужчины с квадратной челюстью и упрятанными под мощные надбровные дуги глазами.
– Дуайт, – сказал я, – не разбудил? Америке пора перейти на московский часовой пояс, наши страны сразу подружатся.
– Привет, Влад, – ответил он. – Конгресс будет за, но сенат против. А простой народ в бешенстве потребует начать войну.
– Против России?
– Нет, русских боятся, – пояснил он, – вы же все сумасшедшие, но можно напасть на какую-нибудь маленькую страну в Африке или в Аравии.
– Чтобы потом беженцы заполонили Европу?
– А что? Так ей и надо.
– Дуайт, – сказал я вполголоса, – вопрос высшей секретности.
Он быстро зыркнул по сторонам и сообщил совсем тихо:
– Я врубил заглушку.
– Дело в том, – сказал я, – что в Пакистане закончили сборку двух атомных самозакапывающихся мин. Уже готов корабль, на котором их отвезут к берегам Штатов.
Он охнул:
– Что…
– Планируют установить там, – сказал я.
Он проговорил сдавленным голосом:
– Эти талибы совсем охренели…
– Установят, – сказал я, – но ты понимаешь, зачем? Это не превентивные меры, как сделала Россия.
Он умолк, я с сочувствием всматривался в его суровое мужественное лицо. Дуайт Харднетт, старший агент ЦРУ, великолепный оперативник, настолько великолепный, что забрали в управление, где звереет от тоски, ежедневно сталкиваясь с коридорными интригами и подковерной борьбой.
– Хочешь сказать…
– Да, – подтвердил я. – Как только корабль отойдет подальше, тут же взорвут.
– Сволочи, – сказал он злобно, – я как представлю эту гигантскую волну, что со всей дури саданет в берег…
Я