Лишь воды разрушительный яростный рев!
Это бедствие – только начало?
Этот зреющей скорой трагедии рок
Черной мрежью задушит селенья,
И поля, и дороги… заветный лужок,
Где я первое стихотворенье
Сочинил под диктовку мне родственных пчел,
Они тоже творцы «сладких строчек».
Я и впредь никуда не сбежал, не ушел,
Здесь взращал я словесный «росточек».
И взрастил. На Руси я приметный поэт
И прозаик отборного ряда.
Посылал я народу врачующий свет
И земную от Бога отраду.
Но поганая сила давила на жизнь,
Отравляла… И Русь покачнулась.
Суматоха в стране. Хоть ты как ни крепись,
А зеница-судьба отвернулась.
Мутный, грозный поток наседает, как смерч,
Ломит все на пути оголтело.
Стонет кладбище. Даже сегодня и смерть
Стала вроде бы как не у дела.
Океан разольется деяний крутых,
Будут плавать бумажки повсюду,
Сам Линкольн и весь Кремль на них…
И проявится профиль Иуды!
«Хоронили отца администратора…»
Хоронили отца администратора,
А кто он был? Прославленный генерал?
Простой обыватель? Механизатор?
Почему у станичников такое внимание снискал?
Народу столько, что даже при социализме
Не выходило на шествие 7 Ноября.
Я спросил у человека, стоявшего поблизости,
Он сказал: «А что тут лукавить зря!
Картина банальная, хоть и странная —
Сын не абы кто, а хозяин района всего,
Только подчиненных – считать устанешь,
Не придешь – «самодержца самого»
Оскорбишь, огорчишь… Разве можно!
Разве мягкий стул надоел и пресытился куском!
Прочим поглазеть – концерта дороже,
Дабы всласть посумерничать потом.
Кто как поймет, воспримет похороны —
Праздник придуманный или естество.
Видишь, венки, букеты от дома до дома,
А машин, автобусов уж точно за сто.
Я так понимаю, подобного народа
Нигде не сыскать. Возможно, на планете другой.
Он совершенно отлучен от Бога, от Природы,
Словно искусственно сделан чьей-то неверной рукой.
На лицах нет живых выражений,
А в середку тела вмонтирован механизм,
Накрутил пружину, и людишки без мучений
Всей массой идут назад в социализм.
А каково твое мнение, созерцая все это?
Не заблуждаюсь ли я, обидой тайной в поводу?»
Но тут ударил оркестр, и поднялся ветер,
И все заплакали, как в аду.
И только сын, администратор важный,
Окидывал взором орлиным, чтоб кого уличить
В неверности ему и отступничестве блажном.
А отец ни при чем тут – его бы похоронить…
Я – сосед их и родич
Не люблю половинки
От эпохи, довески.
Я живу по старинке,
По-деревенски.
Все