Жена и муж, и друг сердечный…
Россия носит черный плат.
А этот траур будет вечным?
Все поразмыто. Все ушло,
Основой жизни что являлось,
Коварное крушило зло.
Но, может, что-то и осталось?
О нет, я вовсе не хочу
Искусно нагонять туманы.
Я истерично не кричу,
Что русский мой народ обманут.
Гораздо бедственней, сложней
В вопросе этом судьбоносном.
Опять доносится с полей:
«Налей!»
Излишни тут вопросы!
«Черные дни ноября…»
Черные дни ноября,
Зори утратили свет.
Ветры друг другу грубят,
Им перемирия нет.
Кто безвозвратно ушел?
Кто безнадежно придет?
Тонет, качается дол —
Красной России оплот.
Белая Русь умерла,
Церковь о ней лишь скорбит.
Как же жила да была?
Время об этом молчит.
Только ноябрь все смурней,
Вон бездорожье сквозит.
Праздника нет у людей,
Сердце ознобно болит.
Радость ветра унесли.
Мир. А как будто война.
Бога проси… не проси…
Правит в стране сатана.
Дух, знамо, русский одрябл,
И безнадежен удел.
Кровью упился ноябрь
И оттого почернел.
«Когда вино в запасе дома…»
Когда вино в запасе дома,
То ты всегда настороже,
В какой-то праздничной истоме,
И робость некая в душе.
Как будто ожидаешь гостя
Иль кто-то в гости ждет тебя.
Ты молчалив. Ты счастлив просто,
Глядишь на все и вся любя.
Пытаясь вникнуть в твою тайну,
Жена излишне не кричит,
И вот уж утешает сайкой,
Не вдруг сготовленной в печи.
И драгоценная улыбка
Не сходит с милого лица…
Прощай, волшебная бутылка,
Ты дотерпела до конца!
«Стою с открытою душой…»
Стою с открытою душой,
Как бы с протянутой рукой.
Проходят мумии, скелеты
И вторят хором: «Нету! Нету!
Торчи здесь сто иль двести лет,
Услышишь тот же ты ответ!
Родился ты в недобрый час,
Хоть ты родился позже нас.
Так знай, мы были, как и ты,
И те ж имели мы черты.
Ты станешь мумией, скелетом
И будешь вторить: “Нету! Нету!”
Всем, то с открытою душой,
Как бы с протянутой рукой».
«Есть осьмушка бумаги…»
Есть осьмушка бумаги,
Огрызок карандаша.
В этот миг они кстати!
Мысль бесследно б ушла.
Коль ты в долгой дороге
От жары изнемог,
В этот миг как он кстати,
Припасенный глоток.
Так землица – два метра,
У нее же свое!
Она примет в объятье.
Нет желанней ее!
«…Ноги мне верните!»
Инвалидную