– В кабинет мой пусть не суётся.
– Предупредила уже! Вот ты маньячина всё-таки.
Он почесал за ухом:
– Ну, с Телефонистом не сравнить.
Она помолчала. И вдруг всё стало предельно ясно: и раздражительность, и это словно наваждение. Сказала тихо:
– Этот маньяк в Тропарёвском парке… Говорят, подражал твоим книгам.
Вот теперь он выглядел искренне удивлённым:
– Мадам, ну ты даёшь! Веришь байкам из интернета?! Не путай причину со следствием.
– Да не путаю я… И вот следователь этот…
– Послушай: Форель пишет всего три года. А пареньку тому за тридцать. На порядок больше. И он уже много лет орудует, – снова почесал за ухом. – А вот поймали его точно благодаря моим книгам.
– К тому, что следователь этот даже некоторое время тебя самого подозревал.
– Да знаю я всё! Подозрительный параноик.
– Кто бы говорил.
– Следак Сухов, Ваше благородие… – вдруг насмешливо пропел он. – Не, ну доля паранойи – часть его работы, но… ведь и пределы видеть надо.
– Всё, как в твоих книгах: рассматриваешь все варианты, и когда их отбрасываешь, самый немыслимый оказывается верным.
– Тогда Телефонистом должна была быть ты.
– Очень смешно. Вот уж у кого не заладилось, так это у вас с Суховым.
– Да нормальный мужик. Лёха и Лёха. Кстати, будет в новой книге.
– Зачем тебе?
– Интересный экземпляр. Явный когнитивный диссонанс.
– Говори по-русски.
– Думаю, он вор. Но искренне верит в «чистыми руками».
– Чёй-то?! – Мадам сухо нахмурилась. – Ты поймал его на взятках?
– Слушай, у нас не Лос-Анджелес. Менты под прикрытием не ездят на спортивных «БМВ». Всё проще.
– У него дочь-подросток. И он её воспитывает один, кстати.
– А я чего? Я не в претензии. Я сам вор. Уже ободрал пару миллионов человек и собираюсь нагреть ещё больше.
– Хмм…
– У нас здесь не стерильный Запад. У нас нормальная пацанская страна. И по-пацански мы все правы.
Теперь пришла ей очередь усмехнуться:
– Сливаешься со своими персонажами?
– Отчасти.
– Значит, решил вот так отомстить Сухову? А мне кажется, он очень неплохой человек.
– Мада-ам…
– А к тебе с недоверием относятся все. Кроме Ольги. И меня. И правильно.
– Чёрт… – он изобразил расстроенную мину. – Собаку, что ли, завести?
Мадам приступила к уборке, и его беззаботное насвистывание утонуло в звуке работающего пылесоса. За окнами таял снег. Так или иначе, весеннее обострение коснётся всех. Она вдруг вспомнила о своей бабке: та лечила народными знахарскими средствами и неплохо гадала, за что соседи в шутку прозвали её «конотопской ведьмой». Бабушка умела ещё кое-что… Кстати, интересно, её так же звали – Еленой Павловной. На какое-то мгновение Мадам остановилась. Пылесос продолжал гудеть, но его звуки несколько отдалились. Мадам смотрела в пустоту между собой и окнами, за которыми таял снег. Её раздражительность