Ивница. Федор Сухов

не был скуп на слова, он рассказал об успешных наступательных действиях всего Воронежского фронта, но стремительное продвижение наших частей ослабило контроль за передовыми подразделениями, а легко взятые трофеи, которые в сводках Совинформбюро значились как склады продовольствия, влекли за собой нежелательные последствия. Комбриг на какое-то время приумолк, почему-то посмотрел на капитана Салахутдинова, капитан сразу привстал, но общительные глаза комбрига грустно опустились, значит, что-то произошло, а что произошло? Опущенные глаза приподнялись, печально заволоклись какой-то полынной горечью. Вскоре мы узнали, что полк противотанковой артиллерии, входящий в состав бригады, пользуясь своими более совершенными мобильными средствами, чем наш ружейный батальон, не преминул воспользоваться не только банками сгущенного молока, но и бочками соблазнительной рыжевато-бурой жидкости. Нашлись дегустаторы, которые незамедлительно опробовали жидкость и весьма высоко оценили ее вкусовые и иные качества.

      – Это же ром, понимаете, венгерский ром! – пытался внушить нам новый командир бригады, – и его пьют чайными ложечками, а тут котелки в ход пустили, котелками пили, так нельзя, товарищи…

      Не могу сказать, как отнеслись к этим словам мои товарищи, но я-то призадумался, я ведь тоже не чайной ложечкой пил упомянутый злополучный ром.

      – В результате артполк понес серьезные потери. Убит начальник штаба полка, – полковник опять опустил опечаленные глаза, нелегко говорить о потерях, к тому же совершенно нелепых и неожиданных, – убит командир третьей батареи, убито четверо командиров взводов. Помпохоз майор Ярилов отправлен в госпиталь в бессознательном состоянии.

      – Тяжело ранило? – полюбопытствовал поглаживающий ремень своего шмайсера лейтенант Захаров.

      – Хорошо было бы, если б ранило… Упился.

      – Как упился?

      – Очень просто. Ром ведь пили, пили, как воду, как квас.

      Дальше полковник сообщил, что в полосе нашего наступления появились немцы, они-то и нанесли чувствительный урон артиллерийскому полку.

      – Я надеюсь, что товарищи бронебойщики будут держать себя в норме…

      – Наркомовских ста грамм, – проговорил командир третьей роты старший лейтенант Терехов.

      Полковник отмолчался, молча он вышел из палатки, возле заледенелой жимолости остановился, жмурясь от встающего над лесом нестерпимо яркого солнца.

      Есть у зимы, если можно так сказать, свое лето, оно выпадает на январь, когда начинает прибывать день. Зимнее лето, оно богато не теплом, богато солнцем, богато светом. Но и тепло дает себя знать, особенно тогда, когда солнце рвет вокруг себя выкованный сорокаградусным морозом, отливающий малахитовой зеленцой обруч, когда рушатся зловеще-огненные столбы, когда на припеке легко можно заметить вязь хрустально-хрупкого кружевца.

      Полковник долго не хотел расставаться с нами, чему способствовала незаметно уроненная капля тепла.

      – Друзья мои, чуть не