Ивница. Федор Сухов

потупясь, проговорил мой сослуживец, проговорил так, что я недоуменно спросил:

      – Кого?

      – Земляка.

      Мне не было ведомо, что в понесшем большие потери артполку служил односельчанин лейтенанта Русовца, командир огневого взвода, и вот он погиб, погиб глупо, нелепо…

      Я не мог отдалиться от уроженца Рязанской области, по мглисто вечереющему полю мы вместе шмыгали к едва заметным, снежно взбугрившимся позициям своего батальона. Змеино извивалась поземка, неожиданно разорвался бризантный снаряд, разорвался над нашими головами, он не мог заглушить свист ветра, поэтому мы не слышали взрыва, видели только дымное облачко, которое быстро улетучилось.

      Обозначился всей своей заметно полнеющей боковиной уже не молодой, уже свыкшийся с вечерними сумерками месяц, он набрал столько света, что его хватило на всю неоглядную воронежскую степь, хватило для того, чтоб я, не плутая, добрался до позиции своего взвода.

      – Товарищ старший лейтенант, – услышал я хрупкий голосок рядового Загоруйко, – вы знаете, товарищ старший лейтенант, я скоро дома буду…

      – А где твой дом, твоя Грузия?