Глеб Иванович направляется в сторону от эпицентра празднества. Я знаю, что по каким-то только ему ведомым признакам он умеет находить уединенные места.
Кабаков – запейся. Но Глеб неспешно проходит мимо многих из них. Останавливается у дома или у постоялого двора на пригорке, как бы отгороженного от села. Дом длинный, но ветхий, окон в девять, многие из которых заколочены.
Никакой вывески на доме не было. Только поверх небольшого крылечка с резными балясинами перед входом парусинилась легкая рогожка с нарисованным во всю ее высоту штофом и стаканчиком, который выглядел весьма заманчиво. Вместе с рогожкой раскачивалось сонмище крупных мух, созревших для того, чтобы проникнуть внутрь и ждавших случая, когда рогожку отдернут. Мухи прилепились здесь неслучайно: их, видимо, привлекал аромат, от которого иногда воротит морду у порядочного человека.
Возле дома несколько копешек скошенного сена, значит, хозяин занимается не только питейным делом. А рядом с копешками, над неглубоким оврагом был березовый колок, манивший к уединению. Воробьи безмолвно, как пули, перелетали с берез на крышу дома и обратно.
– Ну, все, Иван Силыч, подымаемся, – решительно проговорил Успенский и двинулся к рогожке со штофом и стаканчиком.
Правда, когда мы приблизились к крыльцу, откуда-то из-за дома разнесся разноголосый собачий лай по меньшей мере трех преданных хозяину хранителей. И не смолкал долгое время после того, как мы уже вошли в дом.
Мы откинули рогожку, потревожив мушиное братство, и переступили порог. Питейное заведение, на наше счастье, было не обширным, достаточно уютным, с чисто вымытыми массивными деревянными столами и тяжелыми скамейками. Помимо традиционного для кабака водочного духа, неискоренимого в старых питейных заведениях целыми десятилетиями, здесь стоял запах свежеприготовленной пищи, что положительно характеризовало хозяина. Значит, он рассчитывал не только на посетителей, закусывающих рукавом, но и на порядочного потребителя его товара. Об этом свидетельствовали и полки, предназначенные для водочной продукции. На них, помимо штофов и рюмок, лежали баранки, булки, пряники, непочатые кругляши сыра.
За стойкой находился небольшого роста крепенький мужичок, с опрятной бородкой, твердым взглядом уверенного в себе человека, в чистой серой туальденоровой рубашке и зеленой жилетке, который щелкал костяшками счет. Даже когда мы переступили порог, он не сразу оторвался от своего занятия. Глебу, по всей вероятности, заведение понравилось, потому что он без раздумий прошел к столу у одного из не забитых окон и протянул ноги, подчеркивая, что пришел не просто для опохмельного хлопка.
Хозяин