Мы в декабре стоим совсем одни.
И вольно нам, и чисто, и красиво…
А вдруг растает снег, упав едва,
и серость в души к нам привычно
ввалится?
Очнёшься ты.
Смешные снимешь варежки.
Какие же тогда сказать слова? –
Когда пойму, что сладкою ошибкой
был тот порыв, что сникли паруса…
Что на щеке – не талая снежинка,
а первая прощальная слеза…
«Очень тихая река…»
Очень тихая река,
некрутые берега.
Рядом тихая дорога
и осина-недотрога.
Блеск росы в траве потух,
пёс бежит, орёт петух.
Скрип колодца иль ворот.
Человек к реке идёт.
Всё – как сотню лет назад:
синий день и белый сад…
Но над речкой ясной – Ту
режет рёвом красоту…
«Как у всех, могила у поэта…»
Памяти Василия Дьяченко
Как у всех, могила у поэта.
Куст цветов, неброских и нечинных.
Средь других похожих неприметна,
от других почти неотличима.
Но когда дождём заморосило
и когда снега идут, тихи,
на его обычную могилу
густо-густо падают
стихи.
«В снегу глубокие следы…»
В снегу глубокие следы
куда-то тянутся, чернея…
Но хочется зари скорее,
а не холодной темноты.
Белее утром белый снег
и город дышит полной грудью.
Мне дорог встречный человек,
а темнота, она к безлюдью.
«На могиле отца – два тополя…»
На могиле отца – два тополя.
Не сидеть бы мне в их тени…
Но стволы почему-то тёплые
даже в злые осенние дни.
Тополей этих сущность – добрая.
И легки они, и туги.
На могиле отца
два тополя.
Две руки.
Ботинки
Улыбка поневоле,
коль вспомню вновь про то.
Мне их купили к школе,
блестящие, с рантом.
На толстой коже – сила!
Не страшен и мороз.
Я их из магазина
двумя руками
нёс!
Их примеряя, робко
ходил. Смеялась мать.
Запихивал в коробку
и прятал под кровать.
Товарищам по дому
бежал о них сказать.
Меня под вечер долго
укладывали спать.
Я просыпался часто,
но всё же засыпал.
И, что такое счастье,
тогда
я точно знал.
Проводы лета
…И запахло летом – запалённым…
Я давно такого не видал,
чтоб над пожелтевшим за ночь клёном
август богатейски хохотал…
А сентябрь пришел – не разозлённый,
на него ходил я поглядеть:
за обыкновенный лист зелёный
щедро