А правильно для меня присмотреть за Теей Хьюз.
Я убрал свою гитару и прочел пару страниц «Бойцовского клуба». Истории о парне, который создал другую версию себя. Сильнее, лучше, которому пофигу, что о нем думают. У кого не было недостатков. Не было заикания.
Я читал, пока мои веки не опустились, а затем заснул.
Мне снилось, что у меня две личности, как у рассказчика из «Бойцовского клуба», и я встретился с двумя личностями Теи Хьюз. Мы вчетвером стояли перед картиной в фойе санатория «Голубой хребет»: двое ненормальных, заика-санитар и резидентка с неизлечимым повреждением мозга. Санитар выполнил свою работу и осторожно помог резидентке вернуться в темные пределы санатория.
Но прекрасная художница взяла за руку парня без заикания и вывела его на свет дня.
В то утро перед сменой я сидел за рабочим столом с Ритой, Хоакином и старшей медсестрой Анной Саттон. За закусками и газировкой они костерили какой-то сериал на «Нетфликсе», который смотрели последнее время, а я придумывал способ упомянуть Тею, не походя на одержимого психа.
– Каков наш бюджет на мероприятия в залах отдыха? – спросил я при первом же затишье.
Все головы повернулись ко мне.
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Анна.
– Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, – пояснил я. – А Тее Хьюз нужны материалы получше. Холст. Настоящие краски и кисти. Каков бюджет, можно ли купить что-то новое?
Анна сухо посмотрела на меня.
– Мистер Уэбб каждый день собирает один и тот же пазл, потому что это часть его терапии. Когда он будет готов к новому, начнет новый.
«Твою мать. Промашка».
– Что касается бюджета, – продолжила она, – у нас его нет. Санаторий «Голубой хребет» – редкость. Мало кто занимается исключительно травмами головного мозга. Деньги идут на то, чтобы продолжать держаться на плаву. Платить людям зарплату.
– Да и зачем мисс Хьюз холст? – спросил Хоакин. – Она и не помнит, что у нее только бумага. Не отличает одно от другого.
Вдох. Выдох.
– А если отличает?
Хоакин рассмеялся и пнул меня.
– Наш новый нейропсихолог, доктор Джим Уилан, прошу любить и жаловать.
Я стиснул кулаки под столом.
«Ага, давай расскажи им про цепочки слов, – фыркнула Дорис. – Это ж такое открытие для людей, кто уже годами работает с Теей».
– Настоящий нейропсихолог уже сто раз ее проверял, – напомнила Анна. – Мисс Хьюз отвергает все, что подхватил ее мозг. Конец истории.
– Разве это не память? – спросил я.
– Нет, Джим, – медленно сказала Анна, как будто я был ребенком. – Это рутина. Она ничего не может вспомнить, поэтому не знает о качестве своей жизни, пока мы поддерживаем ее спокойствие.
Рита положила руку мне на руку.
– Это тебя беспокоит? Что мисс Хьюз страдает?
– Как она может не страдать?
– Потому что она не может вспомнить, – отрезала Анна, бросая на Риту тяжелый взгляд. – Без осознания ситуации откуда взяться страданию?
Это