И притом поминутно зевала,
Сразу видно – всю ночь не спала.
Ей навстречу пуста, однотонна,
Из-под арки округло плыла
Площадь, в центре которой колонна,
Над асфальтом вися, замерла.
Площадь, чуткая к шепчущим звукам
Но немая в дремотном плену.
Било дерзостью рвать тишину
Каблучков вызывающим стуком.
Сухой и частый стук, взлетающий с панели,
Казалось, сонность дразнит и бранит.
Будильники еще не прозвенели
На островах, оправленных в гранит.
В такую рань трезвонят по окраинам
Они. И поднимается возня
Там, где себя почувствовал хозяином
Рассвет – дежурный будничного дня.
Взрывайтесь, комнаты-коробки!
Дзи-и-и-нь!
Вдруг звон смолк:
прихлопнутые кнопки —
щелк, щелк.
И —
под одеяло,
в теплую кровать.
Брр…
как не хочется вставать!
– Не поздно лег, а спать охота.
Хотя бы час. Нельзя никак.
О беззаботность идиота,
Ты – счастье. Все тебе пустяк.
Сергей вздохнул, зевнул и глянул на спящую жену.
Та встрепенулась.
– Сколько?
Рано.
Еще минутку. Ну одну!
– Вставай, вставай,
засоня, Томка!
Буди и одевай потомка.
– Когда я высплюсь?!
Поднялась.
И он встал.
И…
И понеслась:
– Поставь утюг.
– Что за привычка
все делать утром?
– Ну не ставь,
раз ты без рук.
– Вот истеричка.
– А, с вами спятишь.
Газ прибавь.
Зажги еще горелку.
– Ладно.
– Яичницу поджарим, а?
Разбей в тарелку.
Что? Прохладно
на улице?
– Почти зима.
На градуснике ноль.
Куда ты задевала соль?
Оделись наспех и поели.
Ребенка подняли с постели.
Под смех и плач, и позевоту,
под мамины «агу»,
в ясли сдали на бегу,
опаздывая на работу.
От яслей до остановки
три-четыре стометровки
спортивной ходьбой.
Вперед. На штурм! На смертный бой!!
В автобус перегруженный.
Мы – пассажиры.
Ценой любой
Должны мы быть обслужены.
Ура! Ура! Он будет взят.
Овладеваем приступом.
Цепкие пальцы уже скользят
По поручням и выступам.
Нажми! Вперед! Нам повезло.
Машина с места сдвинулась.
Кондукторша накинулась
Визгливо, но не зло.
– Граждане, будьте людьми!
– А мы и так не звери.
– Поднимитесь.
– Подними.
– Дайте закрыть двери!
– Пройдите, впереди есть места.
– Нет мест.
– Следующая…
– Не слышно