– А почему бы Володе не пойти в милицию?
И Таня сообщила, что во владикавказской милиции тоже работают чеченцы, и вся надежда только на УБОП, в который Володя обращаться боится, ибо жизнь у него, как и птицефабрика, одна, а «крыш» много, и не все ли равно ему потом будет, кто этими «крышами» будет заниматься. Слушая этот бред и понимая, что и сегодня ему не отдадутся, Стольников разозлился и сказал:
– Завтра я перекрою «крышу» на птицефабрике твоего нерешительного брата.
– Правда? – спросила легкомысленная Таня, и по ее счастливой улыбке Стольников догадался, что сделать это нужно было раньше.
На следующее утро он уже сидел в кабинете брата Тани. В одном углу на полу разместился перепуганный директор, Володя, в другом – избитый и чувствующий себя прескверно человек из чеченской «крыши». Все вместе они ждали «крышу». Пять минут назад Стольников сунул в безвольную руку посланца телефонную трубку и велел пригласить старшего.
И теперь все ждали старшего.
– Что за проблема у Володи? – спросил, не отрывая глаз от дороги, водитель джипа. В принадлежности его крови к горскому роду ошибиться было невозможно, точно так же как и его спутника.
Этот кавказец лет тридцати, как и водитель, был одет в удлиненную куртку, фасон которой вошел в моду вместе с выходом на экраны фильма «Карты, деньги, два ствола». Мода минула, но ни у одной из групп людей она не задерживается так долго, как у горцев, числящих себя под знаменами криминала. Они последними сняли малиновые пиджаки, последними перестали носить вышедшие из моды у серьезных людей спортивные костюмы и теперь задержались с модой английского кроя.
– Какие-то шакалы приехали, избили Мусу и сейчас требуют, чтобы ты приехал.
– Русские?
– Не знаю.
– Сейчас узнаем.
Водитель прижал локоть к торсу, убедился, что оружие при нем, и важно качнул головой. Спесь нужно напускать еще в дороге, чтобы из машины выйти уже с грозным угрюмым видом. Морда лица во взаимоотношениях владикавказской братвы – дело первое и почти основное.
Оба были убеждены в том, что это не их знакомые, не люди Руслана Алхоева. Не чеченцы, короче. Муса ясно сказал: «Чужие». Ведь ему достаточно было сказать «Я от Руслана», и директор сразу предложил бы ему кофе. Но кофе пьют только риелторы, брокеры и директора птицефабрик. Настоящие мужчины пьют чай. Но откуда этому русскому шакалу знать об этом?
– Это что за тачанка? – у самого себя спросил водитель, разглядев у стеклянного входа птицефабрики белую «шестерку».
– А, это сестры его. Все времени нет к ней в гости заехать. Телка красивая, клянусь.
– Шакалы! – окончательно догадавшись, что дорогу ему перекрыли русские, взревел пассажир. – Совсем страх потеряли! Сто долларов ставлю, Малик, – это «гастролеры» из Москвы!.. – слово «гастролеры» он четко выговорить не смог, поэтому после второй