– И именно сейчас ты прислушалась к ее ценному совету, – огрызнулась я, почти уверенная, что обнаружу подопечного в том счастливом состоянии, когда с вечеринки его выйдет изъять, разве что вынеся на закорках.
– Аниса Эден! – оборвал меня Бади. – Не завидуй.
– Ты всегда ее защищаешь, – обиделась я. – Если Дживс уже лежит, сам его потащишь!
– Не сомневайся, – с достоинством взял на себя ответственность Джер.
В хозяйственных башнях, куда никто, кроме голубей, летучих мышей и, пожалуй, кастеляна, лишний раз не заглядывал, живое тепло не пробуждали, и холод стоял нечеловеческий. В общем, как на улице, разве что снег не скрипел под ногами. От дыхания в стылый воздух вырывались облачка жидкого пара. Волшебные светляки в лампах впали в летаргический сон и не реагировали на движение, подниматься к складу старой мебели приходилось в потемках.
Перед низкой деревянной дверью с железными заклепками и наглухо закрытым смотровым окошком тряслись от холода три девчонки в разноцветных тонких платьях. Одну из них, соседку-блондинку Форстада на занятиях по философии, я узнала.
Помнится, имя у нее было какое-то странное, болотное. Вроде простое, а запомнить не удалось. Впрочем, чему удивляться? На занятиях у Хилдиса я столько раз ее мысленно прикапывала в сугробе, что чувствовала себя снежным маньяком. Зачем маньяку помнить имя жертвы?
– Вы тоже на вечеринку? – с надеждой в голосе спросила блондинка с болотным именем. – Мы стучали, стучали…
– Ага, стучали очень громко, – подхватила другая.
– Стуч… – попыталась третья, и я ее перебила:
– В общем, пароль не знаете.
– А нужен пароль?! – изумились девчонки, видимо, осознавая, что рисковали покрыться инеем от макушек до пяток раньше, чем им кто-нибудь сподобился бы открыть.
– Дамы, – прогудел Бади, заставляя девчонок потесниться. Они сбились в яркую стайку, шмыгали замерзшими носами и с надеждой смотрели на спасителя. С решительным видом тот взялся за железное кольцо и сосредоточенно замер, буравя толстую дверь хмурым взглядом.
– Бади, действуй, – поторопила я. Эффект от подъема по лестнице постепенно иссякал, холод проникал под одежду, и тело стремительно остывало. Подхватить простуду даже ради выигрыша в споре не было никакого желания.
Джер набрал в грудь побольше воздуха, словно собирался читать долгую поэму… и промолчал. Мы ждали. Он очень старался: пыжился, глубоко дышал, надувал щеки, открывал и закрывал рот, но ядреное словцо не желало произноситься, застревая где-то в районе кадыка. Вид у здоровяка был ужасно несчастный, как у Дживса, зубрящего закон сохранения магической энергии.
– Что же все такие воспитанные? – проворчала я и, подвинув не умеющего ругаться боевого мага, схватилась ледяными пальцами за металлическое кольцо, согретое его рукой.
Бранное слово, произнесенное громко и четко, отразилось от стен затихающим эхом. От удивления девчонки перестали трястись.
Некоторое