Зубов-Слук оставил в покое свои волосы.
Перестала курить и Элеонора.
– Поэтому давайте посмотрим, что предпримут они еще. А потом уж…
Что «потом» так и осталось в недосказе.
На этот раз чутье Фрикиша не подвело. Следователь Кочетков действительно споткнулся на этом деле, тем более что вскоре последовал телеграммный окрик Арона Сольца – члена Верховного суда СССР: «Срочно вышлите обвинительное заключение по делу Михайловской убийстве мужа профессора Михайловского».
А накануне Фрикиш, как ему показалось, написал приличное стихотворение.
Он его даже – как пролог ко всему, что еще удастся тут сотворить – хотел напечатать в местной газете. Под псевдонимом, конечно.
А стихотворение звучало так:
Молитесь, если нет запрета,
Казнитесь, коли есть запрет.
Ведь не поездкой без билета
Нам гордо явлен белый свет.
В каком-то горестном порыве,
Еще не зная что к чему,
Мы замираем на обрыве,
Бросая вечную суму.
И отдаемся без оглядки
Тому, кто в этот самый час,
Чтоб утвердить свои порядки,
Свергает с грешной жизни нас.
Фрикиш хотел было прочитать эти стихи своим…
Он долго искал, как назвать этих двоих: друзьями – кощунственно, собутыльниками – так он с ними никогда не пил, соратниками – так что за рать, которую они представляют?
Так пусть остаются под грифом «Эти Двое».
С больших букв.
Так что происходит в ГПУ Туркестана?
И подсказывать не надо что.
Надо «шлепнуть» Михайловского и переквалифицировать в политическое убийство.
Эй, где ты там, следователь Плешанов? Ладь оглобли, а запрячь есть кого.
Но – сначала – стрельба по большим площадям.
«По делу обвин. Михайловской Е. С. произвести дополнительное расследование в части установления касательства к этому делу Войно-Ясенецкого (епископ Лука), быв. судеб. медицинского врача Елкина Владимира Сергеевича и матери обвиняемой Михайловской-Гайдебуровой Анны Максимилиановны, для чего предварительно произвести у указанных выше лиц: Войно-Ясенецкого, Елкина и Гайдебуровой обыски и независимо от таковых подвергнуть их аресту».
А шестого мая главным следователем – чекистом Средней Азии Берманом подписан ордер № 334, в котором оперативному сотруднику Казинцеву вменяется провести обыск и арест гражданина Войно-Ясенецкого.
И вот он снова завертелся, как уж под вилами:
«После смерти профессора Михайловского я имел разговор с профессорами САГУ Захарченко и Шляхтиным о психическом состоянии Михайловского, причем оба они вполне разделили мое мнение в психической ненормальности покойного. Свое заключение о ненормальности вывел я из тех факторов, которые мне сообщены были первой его женой. Врачебную записку священнику, которая послужила бы оправданием перед архиереем, я дал потому, что