Старший приказчик-изувер вскочил. Его всего трясло, лицо стало багровым.
– Гляньте, как живете вы, что вы делаете?! Вожделение содомское, плотское похотение, лобзание и осязание, скверное услаждение и запаление – вот ваши утехи, ваши боги. Аще реку вам: не заглядывайтесь, братья, на сестер, а сестры – на братьев! Плоть ибо взыскует плоть, вы же духовное есте и, яко сыны света, вослед батюшки Искупителя тецыте, истрясая в прах все бесовские ополчения. Бойтесь, страшитесь! Трепещите! Накроет вас земля и прочие каменья за ваше к вере нераденье!
Несколько минут после этой странной сектантско-бесовской проповеди в ритуальной комнате царило гробовое молчание. Все были подавлены, поражены, словно пригнулись. Но… прошли эти минуты, и при пении «Дай к нам, Господи, дай к нам Иисуса Христа» все словно чудом преобразились. Куда подевались страх на лицах, понурость, смирение! В глазах этих чудовищ в человеческом обличье засверкали прежние безумные огоньки. Мужчины стали приближаться к женщинам.
Клубы кадильного дыма стали обволакивать комнату, фигуры сектантов. Вся комната наполнилась как бы одним общим порывистым горячим дыханием. Чувствовалось, что то безумие, которое властно держит в своих цепких объятиях эту массу людей, вот сейчас, сию минуту должно прорваться и вылиться во что-нибудь отвратительное, гадкое, страшное. И действительно, так и случилось.
Я увидел, как около красавицы-волжанки – купеческой дочери – завертелся на одной ноге рыжий детина. Вдруг вся масса сумасшедших закружилась, завизжала, затопала и, подобно урагану, понеслась друг за дружкой вкруг, слева направо. Страшная комната задрожала. Отрывочные слова песни, ужасный топот босых ног о пол, шелестение взвивающихся вокруг разгоряченных тел, подолов, рубах, свист мелькавших в воздухе платков и полотенец – все это образовало один нестройный, страшный, адский гул. Казалось, в одном из кругов ада дьяволы и дьяволицы справляют свой бесовский праздник.
– Ай, Дух, ай, Дух! Царь Дух! Бог Дух! – гремели они.
– О, Ега! О, Ега! Гоп-та! – исступленно кричали другие.
– Накати! Накати! Благодать накати! – захлебывались третьи.
– Отсеките уды раздирающая и услаждающая, да беспечалие примите! Струями кровей своих умойтесь, и тако с Христом блаженны будете! Храните девство и чистоту! Неженимые – не женитесь, а женимые – разженитесь! – высоким и тонким, бабьим голосом до ужаса страшно кричал старший приказчик. – Отсеку! Отсеку! Печать царскую наложу! В чин архангельский произведу! Божьим знаменем благословлю! Огненным крестом окрещу! Кровь жидовскую спущу!
Но старика приказчика теперь плохо слушали. За общим гвалтом,