Во все века люди боролись за свободу и независимость от захватчиков и поработителей, от помещиков и плантаторов. Несправедливые законы, ущемленные права, геноцид и узы фальшивой морали – человечество боролось за свободу и, кажется, обрело ее. Свои права отстаивать незазорно, а почетно, борцов за свободу чествуют во всем мире, о них слагают песни, плоды их трудов очевидны. В наше время человек свободен как никогда. Сегодня каждый имеет не только свой набор прав, но и в области морали раскрепощен и отпущен на свободу. Но вот проблема, которую очень четко сформулировал один американский автор: «Если в начале XX века человек жаждал свободы, мечтал освободиться от условностей, сковывающих его жизнь, то сегодня главная проблема человека – чего же я хочу на самом деле». Мне вспоминается мультфильм про домовенка Кузю: ворона, наевшись пирога с отворотным зельем, опьяненная воздухом свободы, кричит: «Куда хочу – туда лечу!.. Чего хочу? Куда лечу?»
Опыт постепенно, по мере взросления, приводит нас к той простой истине, что мы не знаем, что такое свобода. Однако с годами учимся различать три элемента, в ординарной жизни часто слитых воедино до неразличимости. Первое, что вынужден сделать человек, становящийся христианином, – развести значения этого термина и научиться отличать свободу, независимость и произвол. Свобода – некий икс, неизвестная, непременно помещенная кем-то в уравнение нашей жизни. С чем ассоциируется у нас свобода? Прежде всего, это свобода выбора. А есть ли он, этот выбор? Во-первых, всегда есть зазор между тем, чего я хочу, и тем, что могу себе позволить. Набор того, что я могу себе позволить, невелик. А кто, собственно, его формирует? Почему я должен выбирать только предложенное? Выбираю: ехать ли мне в Ирландию или на Мальту; или: лететь туда же или плыть на корабле; работать или бездельничать; спать или бодрствовать. Почему нет чего-то еще: другого способа передвижения, другого способа жизни. Количество наших родителей слишком ограничено: только папа и мама; полов только два, измерений тоже кот наплакал. То есть я не выбираю родителей, не выбираю свой пол, национальность, время рождения и продолжительность жизни. В конце концов, меня никто не спрашивал, хочу я рождаться или не хочу. Для христиан здесь еще одна проблема. Как писал Этьен Жильсон, «если ты стал христианином, то уже не можешь не быть им. Истина заключается в том, что у тебя просто нет выбора»[2]. Помните ответ Петра Спасителю после беседы о Хлебе Небесном? Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни (Ин. 6: 68). Другими словами, иного полноценного бога нет, даже если бы ты и хотел к нему перейти, другой истины