Не может выдержать рука.
И, подобравши белый ворох
Бумаг, иду сквозь коридор,
Как по змеиному желудку.
И окна лысые, без штор,
Глядят бесцеремонно, жутко.
«Дождь зашипел, зашкварчал за окном…»
Дождь зашипел, зашкварчал за окном.
Жарилась ночь на стальной сковородке.
Мой задрожавший от ужаса дом
Стал наподобье спасательной лодки.
Брызги хлестали, как плети, стекло
И оставляли следы от побоев.
Что же меня так к окну завлекло,
Словно вояку к гремящему бою?
Плакала чья-то машина в ночи,
В окна врезались последние копья.
Будто приказано ливню: «Молчи».
Будто рассвет его к миру торопит.
«В парке июньском деревья…»
В парке июньском деревья
Носят короткие стрижки.
Люди, в природу поверив,
Носят сережки, как шишки;
Носят цветастые платья,
Словно в букеты одеты.
Носят улыбку, как счастье,
Что распускается летом.
Городской вечер
А свет цедился сквозь ресницы,
как чай сквозь ситечко. И вечер
осел усталостью на лицах,
загаром сел на наши плечи.
Просил монетку, дул в затылок,
включал огни в застенках ЦУМа.
И новый день был слишком близок,
чтоб прежний был благоразумным.
«В тот день преступно было жарко…»
В тот день преступно было жарко.
Сбегали тени от жары.
Лишь ветром дышащие арки,
Как параллельные миры,
Глотали души в колобродье
Ветров, пушинок белых, слов,
Из непогодия погодья
Нас вызволяя, как из снов.
Но, вновь почуяв нашу черствость,
Выплевывали в топкий зной.
Мы шли в измученном притворстве,
Как в неоплаченной парной.
«Сегодня свет особенно хорош…»
Сегодня свет особенно хорош;
И мошки золотятся, словно блестки.
Фонарь днем спит, в угрюмости похож
На щуплого, сутулого подростка.
И я иду как будто налегке,
Срываю листья, в кулаке сжимаю.
И горький сок зеленый на руке,
Как терпкий пот приветливого мая.
А свет наполнен звуками весны:
Гудением, чириканьем и лаем.
Фонарь весь день слепые видит сны,
О коих я вовеки не узнаю.
«Воробьи, как упавшие шишки…»
Воробьи, как упавшие шишки,
Остывали в еловой тени.
И бежали футбольно мальчишки
Сквозь тягучие летние дни.
И ветра разжижали предметы
Вдалеке, как в сюжетах Дали,
Наподобие сонного бреда,
И меня через дремы вели,
Через зыбкое марево. Жарко
Было так, что, казалось мне, мяч
Пригорит на асфальте, как шкварки —
В