Жене показал. Та глянула, прищурилась, сообразила, что муженек налево косить начал, скривила узкие губы, намазанные для пухлости сверх границ темно-красной помадой, и сказала:
– Хорош! Ты еще по девкам начни бегать, так я тебе все ноги переломаю.
Потом покрутила у головы указательным пальцем, как будто отверткой в карбюраторе холостой ход регулировала, и добавила:
– Бабник!
– Сама дура! – ответил Пантелей Тихонович, но жена ушла в другую комнату и не услышала.
А Пантелея Тихоновича завело.
Ходил он по комнате и переживал. Ходил чуть налево. Не потому, что бабник, а так выходило. Это его тоже заводило.
Слово «бабник» состоит из двух слов. Первое все знают, а второе по древнегречески обозначает «победа». То есть какая-то глупость выходит. Не то победитель баб, не то бабская победа. Пантелей Тихонович мужчина культурный – он баб называет женщинами, получается женпобеда. Тоже чепуха. Ну да ладно. Дурь так дурь. Хоть так, хоть эдак.
Совсем разозлился на жену. Вышел на улицу. Убедился – видеть лучше стало. Природу можно разглядеть, и просто без природы лучше.
Идет Пантелей Тихонович: правый глаз прямо в дырку наводит, левый, чтобы чего не упустить, налево косит, женщину-жену ругает. А чего ругать, если сам же её и любит. Странный мужик этот Пантелей Тихонович. Да у нас все такие. По мнению женщин. Они, конечно, правы. Какой дурак станет из слова «бабник» теорию разводить. Ницше какой-то этот Пантелей Тихонович или Фрейд. Точно, Фрейд. Маньяк какой-то. Из-за баб дырки просверлил, философию развел. Лучше бы деньги шел зарабатывал. Например, в банке. Или воровал. Наворовал бы миллионов сто. Нет, лучше четыреста. Купил бы «мерседес» или «ситроен». Подъехал бы, в ресторан красивую девушку пригласил, кольцо купил с бриллиантом. Потом свадьба. Так нет – дырки сверлит. А зачем ему очки? Он что, газеты читает? Короче, дурень из дурней этот ваш Пантелей Тихонович. Да и вы не лучше.
Ну да ладно. Хотя нет, не ладно. Какой баран станет воровать, если и так и «мерседес», и «ситроен» есть. Квартира изолированная. Двухкомнатная. Мебель новая. Дача! Девушку в ресторан приглашает! Живи не хочу! Так нет! Всего ему мало. Воровать начал. И пить. Дурень! Если б у меня все это было, стал бы я философии про Фрейда разводить. Короче, сильно расстроился Пантелей Тихонович.
И жена его расстроилась. В другой комнате, куда ушла и вроде бы не слышала, как он ее дурой назвал. Если бы услышала, крышка Пантелею Тихоновичу была бы. Ноги бы не переломала, но по башке треснула. Что под руку подвернулось бы, тем и треснула. Может, и убила бы. Хотя она услышала, но не треснула. А наоборот, когда в другую комнату входила, споткнулась и сама треснулась. Споткнулась потому,