Безупречный враг. Оксана Демченко

свою личную охрану вместе с властью и перламутровым жезлом. Это был спорный по своей полезности довесок… Тогда сирена нуждалась в соке цветка ош самое малое четыре раза в день. Лоота плохо помнила свое имя, зато готова была по первому слову убить и умереть… Не получив ош, она кричала и билась, испытывая мучительную боль. – Араави нахмурился, повел плечами и глянул на Элиис то ли с насмешкой, то ли с пренебрежением, поди пойми его гримасу… – А ты говоришь – не стану оружием, я сильная и не склоню головы. Прежний араави запада дарил Лооту наиболее угодным зурам городов в дни больших праздников. Сирена танцевала для них. Пела, вплетая дар убеждения в музыку. Говорят, лишь песни медоточивых дают наслаждениям полноту. Еще она голосом лишала слуг и гостей, неугодных зуру, разума и даже жизни.

      – Юго был прав, – мрачно отметила Элиис. – Все жрецы – людоеды.

      – Юго, похоже, лучше тебя разбирается во взрослой жизни Древа. Но я поправлю его слова в одном. Не только мы плохи, – без радости сказал араави, не оспаривая самого обидного замечания. – Для сирина хороших хозяев, девочка, вовсе нет, ни здесь, ни где-либо еще в мире. Так что давай не создавать друг другу осложнений. Я обязан показать тебя единому владыке, держателю кораллового посоха. Роол стар и склонен к применению жестких методов воспитания в отношении тех, кто наделен каплей божьей. Он, скажу тебе по секрету, боится вас до потной спины. И значит, он желает, чтобы вы потели и дрожали еще сильнее – от одного звучания его имени.

      – Не пугай меня, сушеная акула.

      – Кажется, уже напугал… Прости, – усмехнулся жрец. – Я, Эраи Граат, готов поклясться именем Сиирэл, что не обижу тебя, не накажу без веского повода и никогда не стану приучать к соку ош. За прочих жрецов и тем более араави я, увы, не поручусь. Не позволяй своему упрямству разрушить лучший из путей судьбы. Я хочу привезти тебя к коралловому владыке здоровой, сытой, красиво одетой, спокойной. Послушной хотя бы внешне… Зови меня сушеной акулой и людоедом, не стану возражать. Но поклонись ему и признай себя сирином храма, чтобы не превратиться через несколько лет в такую вот Лооту.

      – Пока что я пообещаю именем Сиирэл, что рано или поздно сбегу, – с веселым отчаянием заверила Элиис. – От тебя и от всех твоих наставников.

      – Хорошо, – устало прикрыл веки жрец. – Только сперва поклонись владыке и этим дай самой себе время на подготовку побега. Ладно?

      – Я подумаю.

      Эраи Граат кивнул и сделал жест стражам, предлагая подавать обед. Девочка ела охотно, вполне довольная своим непобедимым и ненаказуемым упрямством. Жрец заинтересованно поглядывал на нее и улыбался уголками губ. Сушеная акула! Хорошее определение, весьма точное. Рядом с Элиис он как-то впервые задумался об утраченном и, к сожалению, невозвратном.

      Семнадцать лет назад ему было семь, и он сам пил ледяную воду, чтобы погас голос, наделенный силой убеждения. Он справился с тем делом, как с любым иным, которое считал важным. Жалкие остатки дара, именуемого в больших городах проклятием, не показались