Впрочем, тень, проскользившая по лицу пилота, подсказала начальнику разведки многое, он понял, что Мамкин каждую неделю раза два, а может, и три смотрит смерти прямо в глаза, сталкивается в облаках с «мессерами» и только выдержка, умение маневрировать, да маленькая скорость – недостаток, превращающийся в достоинство, одаривают его преимуществом, не дают верткому и быстрому, хорошо вооруженному «мессеру» завалить кукурузник.
Более того, Мамкин знал случай, когда летчик на таком же музыкальном инструменте, как и у него, сбил «мессершмитта». Собственно, даже не сбил, а на малой высоте крутил виражи над землей, спасаясь от пулеметных очередей. Немец был азартный, молодой, характер имел жеребцовый, привык дырявить все и вся из пулемета, сжигать прямо в небе – победитель, в общем, – так этот победитель в крик матерился в воздухе, костерил русского тихохода, увлекся, а тихоход взял, да и пошел на одинокое дерево, стоявшее посреди поля.
Немец, гогоча удовлетворенно, устремился за ним: понял, что сейчас он его собьет.
– Давай, давай, рус, сверни голову этой березе, – прокричал он что было силы, – давай, руссише швайн!
В последний момент русский отвернул от дерева в сторону и ловко обогнул его – чуть ли не сквозь ветки проскочил и растаял в воздухе, а разогнавшийся немец отвернуть не успел и всадился в «березу», которая на деле была не березой, а прочным развесистым дубом. Так и сгорел фриц, вися на широко размахнувшихся в воздухе прочных ветках.
Спрашивается, кто из этих двух летчиков «швайн», немец или русский, а? Не помогли немцу ни пушки, ни пулеметы, ни мощный мотор. Только сорванный с головы шлемофон с размотанным на нитки радиопроводом вылетел наружу через разбитый фонарь…
– Смотри, ас, – сказал Мамкину начальник разведки, – если понадобится тебе пулемет – живо организуем.
– Не надо. – Мамкин отрицательно покачал головой, хотя по лицу его было видно, что от пулемета он не отказался бы, но… Словом, не положено теляти за завтраком вместо молочного пойла питаться жареной волчатиной, политой чесночным соусом.
Впрочем, если бы Мамкину вообще предложили перейти в истребители, он, наверное, не отказался бы – слишком уж надоело чувствовать себя в воздухе беззащитным. Истребители же свои пулеметы имеют на борту, заводские, желание переучиться на летчика-истребителя также отчетливо проступало на лице Мамкина, внезапно растерявшем свою светлую безмятежность, даже общительность, – а с новым выражением на лице Мамкин уже не был Мамкиным. Это был другой человек
– Сделаем это в знак благодарности, что не бросаешь наш отряд, – запоздало добавил начальник разведки, поправил маузер, висящий у него на боку и, увидев одного из своих подчиненных – худенького, похожего на мальчишку мужичонку с жидкими волосами наземного цвета, – фамилия его была Меняйлик, это Мамкин уже знал, –