– А рыба?
– Я не люблю рыбу, – вмешалась Анюта.
– Есть и рыба, если только она еще не въелась тебе в печенки, Анюта.
– Я хочу жареной печенки, – сказала сестренка.
Мы въехали в станицу. Деревянный мостик с окрашенными охрой перилами простучал под копытами лошадей. Все привлекало мое внимание. Улица была широкая, рассеченная надвое хорошо отделанной грейдерами дорогой.
Белые домики прятались в тени яблоневых и грушевых садов. На улицу выходили частоколы из узко нарезанной дубовой планки – штакета. Заборы были одинаковой высоты; их ровная линия начиналась с окраины у тополевой аллеи и кончалась возле каменных зданий, расположенных в огороженном парке. На воротах парка по фанерному подбою было написано масляной краской: «Добро пожаловать!»
О том, что приглашение относилось не к нам, я догадался потому, что нас с фургоном не пустили даже близко к воротам. У калитки парка стояла сторожиха с палкой. Тополевая аллея тянулась через весь парк. В пролетах деревьев я увидел гору с ровно скошенными краями, заросшими темным лесом. После я узнал, что каменные здания и парк принадлежат курорту, а дальше к реке, от ванных зданий, где лечатся больные, текут серные ключи.
– Вы подождите здесь, а я разыщу Устина Анисимовича, – сказал отец.
– Иди, – сказала мать.
Отец быстро пошел к калитке, что-то сказал женщине с палкой, и она его пропустила.
Мать поглядела вслед отцу, вздохнула. Я понимал ее состояние. Мне тоже было не по себе. Мы приехали в чужое, неизвестное место. Нам негде было пока остановиться, негде умыться.
Пока отец искал Устина Анисимовича, мы подошли к памятнику Ленину, стоявшему среди цветочных клумб. Правая рука Ленина протянута в сторону кубанской степи. В левой руке зажата кепка. Цоколь памятника сделан из цельной гранитной глыбы.
– Как называются такие цветочки? – спросила Анюта, показывая на клумбу.
– Не знаю, – ответил Илюша, внимательно глядевший на памятник.
– Я сорву один, понюхаю!
– Я тебе сорву, – не глядя на нее, сказал Илюша.
– Они так пахнут! – Анюта потянула носом и выразила удовольствие на своем запыленном личике.
– Свиная ты печенка! – подразнил я ее.
– Я скажу маме. Обязательно скажу… Я знаю, кто это, – она подняла палец к памятнику.
– Кто? – Илюша посмотрел на нее с любовью.
– Дедушка Ленин, – сказала Анюта.
– Знаешь, – похвалил ее Илюша. – Молодец, курносая.
– Почему у меня такие братики, – Анюта скривила губы по своей привычке, позаимствованной у одной девчонки еще в рыбачьем поселке: – один дразнит свиная печенка, второй – курносая? Папа, папа идет!
Анюта побежала навстречу отцу. Он шел с каким-то человеком, одетым в белую рубаху навыпуск, с черным галстуком из тонкой шелковой ленточки, со шляпой в руках. Незнакомец обрадованно улыбался и, ускоряя шаги, еще издали