Молча проводил нас Стенька до русла безыменного протока и незаметно отстал. За руслом реки к морю выходили высокие, напоминавшие паруса скалы туфогенных сланцев. Эти скалы называли Черные паруса. Об их подножие в штормы бились волны. Буруны выбили в подошве причудливые пещерки, куда не доплыть, не пройти лодкой, не достигнуть берегом. Черные, покрытые осклизлым мохом скалы при ветре гудели, как трубы.
Мы подошли к Черным парусам. До заката оставалось часа полтора. Отец внимательно осматривался вокруг. Его взгляд прошелся по подножию, по пещерам, по вершине скалы.
– Придется брать сверху, – сказал он.
Я не догадывался, зачем отец привел нас сюда. Отец не был пустым человеком. Зачем бы ему таскать с собой кирку, молоток, зубила, полбухты каната?
– Ты побудешь здесь, Серега, – сказал отец, – а мы с Ильей постараемся достать сверху.
Отец и Илюшка полезли на скалу. Вскоре я увидел их фигуры на самой вершине. Они резко выделялись на фоне светло-голубого неба.
Затем отец укрепил на вершине канат и начал осторожно спускаться. Скала была выше церковной колокольни. Я надеялся на силу и ловкость отца. Конечно, начатое дело он безусловно закончит. Но что он задумал?
Отец медленно опускался спиной к морю, упираясь ногами в стенку. Руками он регулировал спуск. Только один раз при проходе через косую щель, в центре разрезавшую скалу, я поймал мимолетный взгляд отца, скользнувший по мне. Уже было вытравлено почти полбухты каната. Отец висел как раз на середине Черных парусов. Вытянув руки, он что-то крикнул Илюшке. Тот нагнулся и что-то ответил.
Теперь отец уперся ногами и, откинув корпус, стал бить киркой по скале. В воду полетели осколки камней. «Неужели в Черных парусах хранились известные только отцу клады?» – думал я. Любопытство мое было распалено. Мне хотелось пробраться к Илюшке. Вряд ли Илюшка, даже при скрытности своего характера, не поделился бы тайной. Но как же я мог уйти, если отец приказал мне дожидаться на месте! Я не мог его ослушаться и продолжал наблюдать. Отец долго работал киркой. Время я определял по отдаленным звукам рынды морпоста, отбивающей склянки.
Наконец кирка перестала стучать. Последний камешек булькнул у горла пещеры. Теперь застучал молоток, ритмично ударяя по зубилу. С ближайшего лова шли рыбаки. Сюда доносилась их песня, широкая и просторная, как море, и тоскливая, как осенний ветер. Тихо ложились в воду весла. Чайки, священные птицы моряков, в поисках пищи низко, почти касаясь крыльями моря, как бы приветствовали приход рыбачьего каравана. От солнца, спускающегося к горизонту, ложился сверкающий след. Казалось, какой-то могучий морской властелин огромными ручищами перебирал червонцы.
В море выходили сторожевые корабли, маленькие, тонкие, с такими же тоненькими пушечками на палубах. Игрушечными казались издалека и эти корабли, и пушки, и неподвижно застывшие фигурки краснофлотцев, начинавших свою ночную пограничную вахту.
Еще