«Коль скоро Александр медленно, но верно загубил тильзитские планы и довёл – совершенно сознательно – дело до вторжения Наполеона в Россию, оставалось бороться лишь за то, чтобы выпроводить его оттуда с наименьшими жертвами. Всё остальное, и прежде всего продолжение войны против Наполеона в Европе, оставалось такой же преступной блажью, какой было и само вползание в эту войну; а сокрушение империи Наполеона было бы триумфом германских великих держав и Англии и одним тем невыгодно для России».
«Вильсону[15] при Малоярославце Кутузов сказал напрямую: «Повторю ещё раз, я не уверен, что полное изничтожение Императора Наполеона и его армии будет таким уж благодеянием для всего света. Его место займёт не Россия и не какая-нибудь другая континентальная держава, но та, которая уже господствует на морях, и в таковом случае владычество её будет нестерпимо». До этого он говорил нескольким людям, в том числе тому же Вильсону, что «он не имеет иного желания, как только того, чтобы неприятель оставил Россию»! «Он провёл некоторое время в Париже и имел склонность к французам; при всём его недоверии к Наполеону, тем не менее, нельзя сказать, чтобы он относился к нему с враждебностью», – с сожалением писал впоследствии Вильсон в «Повествовании…». В дневниковых записях ноября 1812-го, когда Кутузов строил явочным порядком «золотой мост» Наполеону для выхода из России, Вильсон отзывался о Кутузове куда менее элегически: «Он просто старый прожжённый мошенник, ненавидящий всё английское и бесчестно предпочитающий независимому союзу с нами раболепие перед правящими Францией канальями»; а Кэткарту он писал (перевод перлюстрированного письма ушёл к Александру): «Нет сомнения, что фельдмаршал весьма расположен к ухаживанию за неприятелем – французские комплименты очень ему нравятся, и он уважает сих хищников, пришедших с тем, чтоб отторгнуть от России Польшу, произвести в самой России революцию и взбунтовать донцов».
«…никаких высокоидейных мотивов в европейских войнах против Наполеона Кутузов не видит в принципе. Война и внешняя политика для него вообще дело безыдейное. В событиях наполеоновских войн он видит и учитывает не права и свободы, а борьбу за интерес тех или иных держав; Англия борется против Франции за свой интерес, но интереса России тут нет; иное дело, ежели бы «место» всеевропейского диктатора с падением Наполеона могла бы занять Россия – тогда будет хотя бы предмет для разговора; но падение Наполеона приведёт к усилению не России, а Англии и её «нестерпимого» господства на