Следствием такого рода действий их было то, что Дарий никогда не мог настигнуть их, не знал, где находятся главные их силы, и тщетно надеялся принудить их к бою, а войско его утомилось, терпело крайний недостаток в продовольствии, понесло большой урон, и наконец Дарий был принуждён искать спасения в отступлении к Истру. Тогда скифы окружили его войско, начали его тревожить беспрестанными и сильными нападениями со всех сторон и едва не отрезали ему отступления чрез Истр.
Пробыв в скифской пустыне более 70 дней, Дарий потерял в продолжение этого времени до 80 000 человек.
Поход против скифов едва не кончился совершенною гибелью персидского войска во-первых, потому, что Дарий предпринял его не зная ни скифов, ни страны их, и не разведав о них заблаговременно, и не принял необходимых мере предосторожности касательно продовольствования своего войска и обеспечения его сообщений, а в особенности – вследствие искусных действий скифов, действительно заслуживающих особенного внимания».
Именно скифам наследуют Барклай и Кутузов.
В марте 1812-го года Барклаю приказали сдать Военное Министерство своему заместителю Алексею Ивановичу Горчакову и возглавить 1-ю Западную армию – крупнейшее из русских военных подразделений.
Известный русский историк, политик и исследователь Сергей Петрович Мельгунов говорит о русском обществе того времени вещи страшные и беспощадные: «прежде всего было забыто мудрое правило, что «войну надо начинать с брюха». Престарелый фельдмаршал Каменский, не найдя «ни боевых, ни съестных припасов, ни госпиталей» в отчаянии даже покинул армию – таким безотрадным казалось ему положение вещей. Интендантские хищения, о которых рассказывает декабрист князь С[ергей] Григорьевич] Волконский, сам участник многих боевых действий, приводили к тому, что в армии отсутствовало продовольствие, люди ходили босыми». Но солдаты оставались мужественными бойцами даже в таких условиях.
«Русская армия с самого начала войны с Наполеоном была центром бесконечных интриг, соперничества, зависти и борьбы оскорблённого самолюбия. В этом, кажется, нет сомнений; это единодушное показание всех современников», – пишет Мельгунов. Вот что он говорит о главнокомандующем:
«Барклай был человеком дела. Он не разделял ни придворных вкусов, ни интересов тогдашней военщины. Образованный сам, он старался внушить подчиненным офицерам, что военное искусство – это не только «изучение