– Дурак! – выкрикнула я еще раз уже со слезами, а когда прибежала домой, то долго почему-то плакала и никому об этом не рассказала.
А потом на городском межшкольном балу в восьмом классе он опять подошел ко мне, и я его сразу узнала, хоть все эти немыслимо долгие для детства годы мы жили как будто на разных планетах, ни разу не встретившись, – он учился в другой школе на другом краю города.
Мы встретились, и я перестала быть одиноким самураем в отсутствие брата, который учился в далекой столице.
Летом мы с Бобом плавали на лодках, бродили по днепровским кручам, кружились на карусели.
Зимой на той же карусели в морозном парке целовались на заснеженных лошадях, и Боб носил меня на руках по аллеям, где оставались наши следы.
Дома мама пекла для нас душистые яблоки, когда мы возвращались, сладко продрогшие.
Это Боб открыл для меня «Битлз» – он даже одевался, как Пол Маккартни, и создал музыкальный ансамбль в нашем городе, где был своего рода знаменитостью благодаря собственным талантам и принадлежности к семье разведчика, который жил среди нас, как король в изгнании.
Да, король мне нравился больше – на его лице никогда нельзя было прочесть ничего. Его короткое присутствие на городских праздниках, когда он приглашал меня на танец – по-военному статный, с жесткими глазами, – волновало меня и запоминалось намного больше, чем вереница ясных дней с его сыном.
Эти легкие дни рассыпались бесследно, как оборванная нитка бус, как только Боб ушел по настоянию непреклонного отца в армию, а я уехала учиться в Москву.
Мой любимый брат к тому времени уже женился.
Свадьба
…брат носился по жизни, как нестреноженный конь по полю, видимо, предчувствовал, что срок ему отмерен, – его бурные романы стали притчей во языцех всех наших родных и знакомых.
Девчонки даже нарочно врали, что он спал и с той, и с другой, и с третьей – он стал чем-то вроде знака качества для жаждущих любовных успехов подружек.
Наверное, эти романы происходили круглый год и за пределами нашего утопающего в садах и золотой пыли города, но у меня с ними всегда связывалось раннее лето, когда гудят шмели, пахнет скошенным сеном, душистым табаком по вечерам и звезды проглядывают сквозь прорывы в облаках.
Мне было наплевать на невесту с затейливой прической, которая жалась на высоченных каблуках к его плечу и сдувала с пухлых губ воздушную вуаль, на которой оставались мазки помады. «Черт с ней», – вот все, что я думала.
Но они должны были уехать в свадебное путешествие сразу после праздничного ужина – а это уже была разлука.
Вот о чем я думала так, что ногти до крови впивались в ладони.
Но брат тогда в первый раз в жизни по-настоящему напился, машины отправили без новобрачных, билеты пропали, молодая жена жаловалась на веранде вежливой маме, которая рассеянно поправляла в многочисленных букетах цветы.
Я сидела в саду, смотрела на освещенную веранду, на растрепанные букеты, которые от каждого маминого касания