– И какое же наказание вы планируете получить, Марычев? Мне кажется, я вас не вызывал?
– Так ведь Элке, ой простите, Элеоноре Викторовне из-за меня досталось, точнее вместо меня.
– За что же вас так друзья любят?
Витька вздохнул:
– Наверное, за пасту.
Владимир Михайлович почувствовал как его брови, вопреки желанию, поползли вверх.
– Какой пасты?
– Зубной.
– Нельзя ли подробнее?
Витька рассказал… Миша дополнил рассказ в той части, которая касалась его.
– Понять я вас могу. В детстве я и сам был не без греха. Однако мы старались избежать жертв среди мирного населения, – заметил капитан после окончания рассказа.
– Мы тоже старались, – брякнул Сашка, чем заслужил сердитые взгляды товарищей.
– Это не извиняет вас за совершенное. Касатонов, Ахметов, Кузнецов, Стуков – три наряда вне очереди и дополнительные занятия в классе.
– Есть три наряда и дополнительные занятия в классе! – четко ответили курсанты.
– Марычев – за начало военных действий два наряда вне очереди и дополнительные занятия.
– Есть!
– Вопросы?
– Вопросов нет, товарищ начальник училища.
– Тогда все кроме Касатонова свободны.
Друзья, двинувшиеся было к выходу, задержались.
– Идите, идите. С Мишей я хочу поговорить не о наказание. Это мы уже обсудили, и добавить нечего.
Дождавшись, когда за курсантами закроется дверь, Владимир Михайлович повернулся к Мише:
– Вольно Миша, – и указывая на стул, предложил, – присаживайся.
Капитан взял лежащую перед ним какую-ту бумагу и протянул ее через стол:
– Читай.
Миша просмотрел и отложил.
– Значит теперь я официальный кандидат в экипаж «Дианы».
– О твоем выдвижении от нашего училища мы говорили еще в декабре сразу после сбора. Эта же бумага простая формальность.
– И вы надеетесь, что я пройду отбор?
– На тебя у меня главная надежда. Поэтому с тобой я и поговорил первым, а вот со вторым я очень долго колебался. В училище много хороших учеников и выбирать из них одного трудно.
– Но ведь я не самый лучший, почему же вы сразу выбрали мня?
– У тебя есть…, как бы сказать, жилка.
– Вы имеете в виду моих предков? – подозрительно спросил Миша.
– Предков? Нет, не их. Уж ты то хорошо знаешь, что не из-за каких родословных я не буду ни кого выделять. Для меня имеют значения только личные качества кадетов. Я имел в виду твою гордость – не глупую гордость, которой с избытком хватает у многих, а настоящую.
– Вот уж не думал, – искренне удивился Миша.
– Да. Ты вовсе не тот спокойный и безвольный человек, каким стараешься показаться. Ты на многое способен. Не надо себя недооценивать.
– Только не выбрать профессию самостоятельно.
– Вот поэтому я попросил тебя остаться. Ты, по-прежнему,